Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира

— Короче так, вечером в 6 часов на Арбате, где зоомагазин, как штык, жди там, я приду за тобой, и театр там же, в двух шагах. Ну, до завтра.

— Пока, — попрощалась я и еще раз оценила привлекательность большого города. — Вот это кайф!

«Москва, звонят колокола…» — напевала я перед сном, виртуально рыская в шкафу, чтобы подобрать одежду назавтра. Все-таки что значит генетика, зовет кровь — и все тут, хоть лопни!

Свадьба Мананы и Чолы отдельная история. Увидели друг друга, полюбили, и все, без лишней суеты накрыли стол. Застолье с актерами и режиссерами украсило бы любой шедевр маэстро Феллини: поэзия, песни, танцы, абсурд и, что главное, любовь — красиво оформленное, немыслимо прекрасное зрелище. Белолицая и черноглазая Тинатин же — логическое продолжение всего вышесказанного.

Привлекательная, удивительно мобильная, практичная Манана и постоянно думающий, новаторски мыслящий Чола представляли маленький семейный клан с высочайшим талантом. Присутствие на юбилее Михаила Козакова, да еще в статусе ближайшего родственника, разумеется, было приятно и почетно. Знаете, что такое московская поздняя осень? Это еще хуже, чем зима, ведь зимой ты морально привыкаешь к морозу и холоду, а вот когда на календаре ноябрь, а термометр показывает минус 10 градусов — это просто нечестно! Вот тогда и понимаешь практичность и предусмотрительность русских женщин, и становится ясно, почему местные красавицы надевают на свидание теплые, неуклюжие меховые сапоги. Зимой фойе российских ресторанов, концертных залов и оперы напоминают кулисы известного кутюрье, где модели из-за нехватки времени быстро, на ходу меняют одежду. Именно так меняют теплые грубые сапоги на изящную обувь с высокими каблуками закоченевшие от холода дамы. А ещё из-за соли, насыпанной для таяния снега, как правило, «тают» сапоги, навсегда выходя из строя.

Красив был вечерний Арбат: матрешки, ушанки, военные ордена-медали и прочая всякая всячина как магнит притягивали туристов. Наряженные в национальную одежду фольклорные танцевальные ансамбли с задорными славянскими напевами веселили продрогших от холода гостей столицы.

Согласно инструкции, полученной от Мананы накануне, я встала у зоомагазина. За витриной дружно дремали пригревшиеся возле радиатора два противных хомяка и облезлая кошка.

Через полчаса я продрогла от мозга до костей. У меня было такое чувство, что тщательно подобранный в честь Миши Козакова французский сарафан из шелка с открытой спиной превратился в лед. Ноги окоченели, будто я стояла босая на плодородной русской земле. Мананы нигде не было видно, единственным спасением было находившееся возле зоомагазина кафе «Арбат». Сто граммов разморозили мне мозги, вернули способность к мышлению, и, чуть согревшись, я опять вышла на улицу. Прошел еще час, и я испытала на себе, что чувствовали живые существа в ледниковый период. Я с завистью посмотрела на обитателей зоомагазина: им не о чем волноваться, и вновь вернулась на теплый остров, в кафе «Арбат».

В результате перманентного принятия по сто граммов через каждые полчаса картина радикально изменилась. Хомячки в зоомагазине стали удивительно милыми, а облезлая кошка превратилась в гордого потомка сиамского кота. На этом галлюцинации не закончились. По Арбату прямо по направлению ко мне шел красивый, гордый, с широко расправленными плечами герцог Анжуйский. «Неужели я столько выпила?» — подумала я и повернулась к витрине.

— Морошкина, да? — послышался за спиной голос Анжуйского.

— Да, — сказала я растерянно. — Ну всё, конец…

— Я — Кирилл Козаков, Мананин брат. Извините, Манана и Леван задержались с папой и ждут вас в театре.

«Тьфу ты, слава Богу», — с облегчением вздохнула я. Идентификация Кирилла Козакова с одним из главных героев российского сериала «Графиня де Монсоро» окончательно вернула в реальность. Я украдкой от Кирилла показала дулю хомякам и облезлой кошке, вновь ставшим противными, и гордо последовала за «спасителем» завоевывать русский бомонд.

На Манане и Чоле, подобно мне, был заметен утренний хмель. «Встреча на Эльбе» переходила в решающую фазу.

Юбилейный вечер попеременно вели два гениальных российских актера — Ширвиндт и Гафт. Роли, сыгранные ими, навсегда запечатлелись в памяти советского и постсоветского зрителя. Несравненный юмор, прозорливость и остроумие были их фирменными знаками. На сцене с поздравлениями и воспоминаниями прикольных историй сменяли друг друга представители российской театральной и эстрадной элиты. Манана, Чола, я и Тинатин смеялись до слез. Правда, маленькая Тинатин многого не понимала, но, глядя на нас, веселилась не меньше нашего, время от времени указывала пальцем в сторону сцены и на ломаном русском громко повторяла: «Это мой дедушка!» И вот настал кульминационный момент вечера. Ширвиндт пригласил на сцену жен, детей и внуков Михаила Козакова, и в театральном зале остались практически только я и Чола. История Мишиных многократных женитьб удивила бы и самого иранского шаха.

— Мои все-таки самые красивые! — гордо сказал Чола, указав на сцену, и это было абсолютной истиной!

— Мананкина подруга? Лали? Очень приятно, — пожал мне руку спустившийся со сцены маэстро. — Будем дружить!

Банкет больше походил на передачу «Вокруг смеха». Обессиленная от эмоций, я жалела только об одном — было бы неплохо устраивать такие же вечера и в Тбилиси, ведь мы носители этой общей культуры. Столько лет жили вместе, и из-за одного-двух бездарных политиков не стоит терять общие православные корни. Решено! Во что бы то ни стало я должна пригласить Михаила Козакова в Тбилиси, чтобы и грузин сделать участниками этого безмерного наслаждения любовью и гармонией!

Несмотря на то что грузинские курорты и вправду принадлежат Грузии, а не, скажем, Монако, они удивляют отдыхающих европейскими ценами. Например, цены в Бакуриани и в Альпах значительно отличаются друг от друга в пользу Альп. Бесконечное сопрано скучающих мамаш отобьет охоту к отдыху у кого угодно. А количество выкуренных сигарет и выпитого кофе юными леди вывело бы из строя внушительную часть разведчиков Маньчжурии и закаленных в бою ниндзей.

— Гиуна, дедико (мамочка — Л.М. ), выходи из бассейна, выходи, сынок. Слушай, иди — говорю! Оглох, что ли, вах!

— Ладно, ну, дее, еще чуть-чуть… Прошу, еще чуток…

— Выходи, а то я сейчас же позвоню твоему отцу!

— Гванца, не заплывай за 25-метровую отметку, слышишь, не заходи — говорю, надень очки, зачеши волосы, закрой рот.

— Ника, не играй с собакой, укусит, о-о-о, не можешь понять с первого раза? Хочешь сорок уколов в живот, да?