Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира

— Секрет фирмы, — ответила я. Бедный Зура, в запотевших очках, сидел совершенно потрясенный и растерянный, не понимая, что происходит.

После трех-четырех стопок водки Джамбо потребовал сосуд побольше и предложил тост:

— Этим стаканом я пью за независимую Южную Осетию!

У достаточно подвыпившего Двали от таких слов глаза на лоб вылезли, и он попросил алаверды.

— Только в рамках Грузии! Вас никто не признает, так и останетесь ни там, ни здесь. Ни я и никто из грузин не перестанет повторять, что Цхинвали — это Грузия. Кстати, в армии я служил во Вьетнаме, так что, милости просим!

Со всей силой я вдавливала острый каблук в Зурыну ногу, но он не реагировал и продолжал гнуть свое. «Вот сейчас точно вляпались», — подумалось мне.

— Уважаю достойных и храбрых людей, — сказал хозяин и протянул Зуре руку.

Попрощавшись с горцем, мы потащились выпить еще немного для снятия стресса, представляя себе различные интерпретации происшедшего. Шанс для спасения и вправду был минимален, и его нам подарило мужество, обыкновенное кавказское мужество. Быть другом или врагом достойного соперника — одинаково почётно!

А осетины всегда отличались особой воинской доблестью и мужеством.

Зура напрасно думал, что мои поразительные истории на этом закончатся.

— Мисс Морошкина, — послышался в телефонной трубке голос с иностранным прононсом, — я промоутер Георгия Френк Мелоун. Дело в том, что Георгию очень тяжело, он категорически требует, чтобы вы приехали. В противном случае на ринг он не выйдет и будет наказан согласно контракту. Прошу вас, не погубите его карьеру, приезжайте.

Когда успевший за день устать от меня Зура понял, в чем дело, он не стал задумываться ни на минуту.

— Если не поедешь, страна потеряет нового чемпиона мира по боксу, а это уже предел наглости. Поехали. — Зура был лаконичен и, как всегда, мыслил очень трезво.

— Приезжай, а то плюну на всё и сорву чемпионат! — Таким было содержание звонка Георгия Канделаки из северной столицы России.

Питер встретил нас холодно. Солнечного света не было и в помине.

На свою историческую родину я попала впервые. Это было потрясающее чувство! По этим улицам, наверное, ходил мой дедушка, видимо, здесь он кокетничал с одноклассницами и однокурсницами, строил планы и вдруг, как гром среди ясного неба, влюбился в мою бабушку — грузинку княжну Софью Вачнадзе. Да так, что и на день не остался в родном городе и переехал в далекий Тбилиси. Несчастный, добрый славянин, не выдержав долго кавказских ежовых рукавиц властной супруги, достаточно рано скончался. После этого Софья Ильинишна жила еще сорок лет.

Видели ли вы грузинского вдовца? Их даже днем с огнем не сыскать, потому что сильные грузинские женщины по-джентльменски (иногда не единожды) умудряются уступить дорогу в мир иной своим достопочтенным половинкам. Грузинские горделивые мужи не могут так же сильно выражать эмоции, царапать лицо или кричать до остановки крови! Вот и убивают горе в себе, а потом это же горе убивает их изнутри. Кавказская женщина, мать девяти братьев Херхеулидзе и Алгетских крепышей (исторические примеры геройства грузинских женщин. — Л.М. ), легко надламывая своей непреклонной природой представителей сильного пола, провожает их туда, где вечный покой.

В северной столице нас ждали огромные отдельные апартаменты в комфортабельной и престижной гостинице «Прибалтийская». Георгий был на тренировке. Я интуитивно почувствовала его приближение и выглянула из комнаты гостиницы. По коридору шел похудевший, уставший Георгий. В считаные секунды я оказалась в воздухе.

— Никогда, никогда не оставлю тебя одну, — обнимал меня Георгий. У меня было такое чувство, что еще немного, и я тресну пополам.

— Георгий, — с трудом выдохнула, — отпусти, а то раздавишь.

Он послушно поставил меня на пол. Следующий час он обнюхивал меня, как медведь своих медвежат.

— «Мой запах», — две большие лапы Георгия мяли все мое тело. — Завтра у меня бой, долго у тебя не останусь. За тобой поухаживают мои ребята. Да и твой Зура здесь. Мамой клянусь, если б ты не приехала, на все бы наплевал…

— Ну всё, не нервничай, я здесь с тобой. А сейчас иди, тебе пора, не то твои промоутеры такую панику поднимут! А завтра увидимся после того, как ты выиграешь, — сказала я, сопя, и моя голова нашла успокоение на его большой груди.

На следующий день Петербургский дворец спорта принимал грузинского и российского богатырей. По всему городу были развешены плакаты Канделаки и Васильева. Русский боксер готовился победить грузина. Мы с Зурой сидели на верхней трибуне со стороны россиян и собирали «вражескую» информацию. Местные болельщики Георгия не знали.

— Он побьет его в первом же раунде, — говорил один болельщик.

— А что, парень, если противник получит правый хук Васильева? — говорил другой.

— Но и грузин не кажется таким уж слабым, — произнес третий.

— А он красавчик, случаем, не брат Тины Канделаки? — развлекались трепом гламурные девушки, будто сошедшие с обложек глянцевых журналов.

Мы с Зурой не издавали ни писка на грузинском.

— Слушай, Лалусик, что бы ни произошло, ты знай, Георгий не придет к тебе сразу после боя. Ведь знаешь — Би-Би-Си, Си-Эн-Эн, пресс-конференции и прочее. К тому же, это ведь профессиональный бокс, Георгий победил Дэна Уильямса, побившего самого Тайсона. Ведь знаешь, как фабрикуются новости большого бокса. Поэтому не распускай свои женские сентименты, шепотом предупреждал меня Зура. — И так бой чуть не был сорван из-за тебя. Чтоб из-за бабы миллионный контракт срывать — прямо патология какая-то! — недоумевал мой друг.

— И кто это когда-нибудь видел мои женские сентименты? — расправила я плечи.

Борьба на ринге получилась напряженной и интересной. После третьего раунда Георгий казался выпотрошенным, к тому же, ему в глаз попал локоть Васильева, и, как видно, травма его очень беспокоила. Я и Зура, побелевшие от азарта, прыгали на трибуне.

— Убей, убей, — сорвалось вдруг у меня на грузинском. Быть может, мне показалось, но Георгий прибавил темп.

— Давай, как с Колей, — кричал секундант русскому богатырю.

— Это не Коля, — отвечал выдохшийся боксер. — Технический нокаут, — объявил судья в двенадцатом раунде и поднял руку Георгия. Опустившийся на колени чемпион мира крестился. Зал аплодировал.

Только мы с Зурой вошли в гостиницу, как широко отворились двери, и появился счастливый с фонарями под глазами Георгий.

— Так быстро? — спросила я растерянно вместо того, чтобы поздравить.

— Я их маму… Си-Эн-Эн или еще какое-нибудь дерьмо, — сказал Георгий с привычным картлийским акцентом, который я тогда любила больше всего, и сильно обнял меня.