Арина Холина - Куда делся секс? (сборник)

Конечно, расставаться – это больно. Но в основном потому, что люди как раз больше всего на свете боятся утрачивать иллюзии. И еще боятся терять привычный образ жизни. Это как лететь через грозу: вроде ты веришь в надежность самолетов и совсем не боишься летать, но когда багаж на верхних полках начинает биться о крышки, теряешь над собой власть и цепляешься за подлокотники, умоляя бога сохранить тебе жизнь.

Расставание может быть не только достойным, но и эстетичным. Если люди уважают свое и чужое решение. Если они помнят, почему они были вместе и как много хорошего сделали друг другу. И даже боль – это интригующее переживание, в котором есть смысл. При желании ее можно облагородить, украсить лирическими оттенками. Страдать ведь можно по-всякому – как тяжело и уродливо, так и художественно, изящно.

И совсем не ясно, почему люди так хотят имитировать смерть, когда расстаются. Конечно, это тоже утрата, но человек жив – и этому надо радоваться, а не создавать пустые трагедии, как будто в жизни нет настоящих трудностей.

Мой отец, например, всю жизнь поддерживал отношения с первой женой. Она осталась у меня в памяти как близкий человек. Он помогал ей, она забирала меня на выходные или сидела со мной на даче. Да, она была немного психованная и совсем из другой среды, но при этом она была хорошим и добрым человеком, который, если честно, мне был намного приятнее, чем кровные родственники, даже несмотря на ее склонность к бурным истерикам.

Лучший друг моего отца, поэт Генрих Сапгир, всю жизнь прожил с мамой первой жены. Потому что дочь ее бросила – эмигрировала в Париж. И ее мать до самой смерти жила с Генрихом и его женой Милой. Это, конечно, не полное доказательство хорошего расставания, потому что с самой бывшей отношения сложились так себе, но это все равно история о том, как ведут себя достойные люди.

Бывшая любовница моего отца, Ева, познакомила его с моей мамой, а когда та умерла родами, помогала нам, пока я не повзрослела.

Есть и немного сумасшедшие случаи. Например, когда девушка одного знакомого влюбилась в его бывшую девушку, ушла к ней, и теперь они все втроем воспитывают детей. Не живут вместе. Просто дружат и воспитывают.

В мире ведь не так уж много любви, которая делает нас счастливыми. Вот мне сорок лет, у меня было много мужчин, я влюблялась, расставалась, радовалась, страдала, но за двадцать лет у меня было всего три мужчины, которых я любила по-настоящему. Всего три человека. И даже несмотря на то, что в этих людях обнаружились такие качества, из-за которых жить с ними мне уже не хотелось, я ценю то время, когда взаимные чувства не позволяли их замечать и когда мы были так добры друг к другу, что были слепы и наивны. Это было восхитительное время – и страшно обидно, когда ты ничего не можешь поделать с тем, что людям проще умереть для тебя. И, наверное, для себя тоже. Они берут и «вырезают» годы своей жизни, делают вид, что ничего не было. Мне же хочется восстановить каждое мгновение, когда нам вместе было хорошо. И плохо. Потому что это связанные вещи. Такими были эти отношения – и они идут только цельными.

Я очень люблю момент, когда решение уже принято и ты становишься свободен от раздражения, от затаенных обид, от невыясненных вопросов и усталости. И человек становится таким, каким ты его полюбил – чуть незнакомым, но самим собой: он не отражает больше твои претензии, он сияет своими лучшими качествами. Если, конечно, не пытается в это время отгрызть тебе голову. Но даже если приходится пройти через все темные коридоры человеческого отчаяния и выяснить, что в самых страшных закоулках его души ты еще не побывал, то потом, когда проходит буря, смывающая все следы, ничто не мешает помнить все самое лучшее. И, что особенно важно, замечать в себе эти прошлые отношения, произносить какие-то общие шутки, реагировать на некоторые вещи так, как вы реагировали вместе.

Если ты кого-то любил – это как будто меняет твою ДНК, и ты уже не совсем тот человек, которым был раньше. Ты – это все они.

У менеджеров высшего звена, оказывается, тоже есть душа. И они ею любят.

Не то чтобы других людей. Но самые романтичные и склонные к графомании – себя, в отражении блестящих женских глаз в накладных ресницах из меха гуманно и экологично остриженного соболя. И чем более лестно отражение, тем больше любят. Менеджеры – как женщины, которые выбирают зеркало, в котором они себе больше всего нравятся. Туманное, с золотистым оттенком, в приглушенном освещении.

Безусловно, и эгоизм, и самолюбование – это все знаки времени. Долой коммунальное единство и псевдоскромность. Но, понимаете, менеджеру самое главное – понять, за что себя любить. Это не так очевидно, как можно было бы подумать. Любить человека, который ровно в десять утра прокатывает свой пропуск, чтобы спустя пять минут погрузиться в скучные, никому не понятные дела, особенно не за что. Да, конечно, он был отличником в МГУ или Плехановской академии, он три месяца что-то изучал в Йельском университете и прошел, разумеется, курсы MBA. Он соткан из тренингов личностного роста и всяких там агро-вино-туристических школ.

Конечно, Сергей Минаев еще в нулевые облучил весь этот контингент ненавистью и презрением. Больше слов и не найдешь. Но Сергей, как можно догадаться, мужчина, да еще и успешный, да еще и сам менеджер так или иначе. Его отношение – изнутри, с линии фронта. Там всякий дым, вопли, кровища, части тел и паника. А ведь есть и тыл. Откуда испуганные жители смотрят на поле брани, где молодые люди неприметной внешности в одинаковых серых костюмах не на жизнь, а на смерть бьются на своих Vertu. Часть этих жителей – девушки. Они наблюдают за схваткой с таким же волнением, с которым продавщицы в «Зейна» или в «Бриони» ожидают клиента, намеревающегося полностью обновить гардероб из двадцати новых серых костюмов.

В общем, вот есть у нас этот костюм, два-три убедительных диплома, рубашки ручной работы с инициалами, которые в лучшем случае вышиты белым по белому на манжетах, в худшем – контрастного цвета. Итальянские бабушки, прилепив к морщинистым губам сигареты, обметывали прорези на плотном жаккарде, вытканном на маленькой фабрике (которая сейчас наверняка принадлежит китайцам), чтобы наш менеджер высшего звена запостил свои манжеты в инстаграм, где трепетные дамы соберут ему сто восторженных лайков.

Еще у менеджера, разумеется, есть квартира, где очень много дизайна, вид на реку и совсем нет пыли. Никогда. Это такая квартира и такой дизайн, от которого пыль в ужасе шарахается, пристыженная великолепием. Собственно, вкуса у менеджера нет, но его помощники знают людей, у которых его можно купить. Оценив проект интерьера, менеджер осознает, какие цвета и формы он на самом деле любит.