Сборник статей - Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России

Данная стратегия развития стимулировала бы, как считают авторы, технологические достижения в сфере обороны, что в свою очередь привело бы к прогрессу в области науки и производства. В американской традиции такую модель можно охарактеризовать как «рейганистскую», хотя авторы оговариваются, что позитивный эффект от успехов в развитии оборонного сектора скорее свойственен США в десятилетия, предшествующие президентству Рейгана. Сторонником таких идей в современной России Гэдди и О’Хэнлон называют Дмитрия Рогозина 11.

«Осажденная Россия»

По мнению Гэдди и О’Хэнлона, данная модель фактически отражает характер внешней политики Путина в 2014–2015 годах. Авторы делают акцент на том, что в рамках этого сценария развития России в стране особо остро ощущается уязвленная гордость и горечь поражения, что не осознается на Западе в полной мере. Мотивом для продолжения и укоренения нынешнего внешнеполитического курса может стать безнаказанность Путина за его действия на Украине при условии, что ущерб, наносимый экономике России, будет не катастрофическим. В этом случае в российском общественном мнении и в глазах стратегов Кремля укоренится мысль о том, что можно продолжать бесчинствовать в соседних странах. Чувствуя себя «осаждаемой крепостью», в рамках данной модели, по мнению авторов, Москва будет проводить политику, нацеленную на то, чтобы заставить своих соседей, особенно – более слабые государства, также чувствовать себя в осаде.

Смягчение внешнеполитической линии России в этом сценарии авторы не считают вероятным, хотя и отмечают, что некоторые коррективы в тактику могут вноситься и, если это будет отвечать интересам целесообразности, Москва может демонстрировать сдержанность. Гэдди и О’Хэнлон полагают, что в рамках данной модели Россия со временем начнет предпринимать усилия по установлению своей сферы влияния или даже осуществлять экспансию в отношении территории Украины, Беларуси, Молдовы, Грузии, стран Прибалтики, а также Польши и, вероятно, других государств Центральной Европы. Как считают авторы, эта модель является вероятной, исходя из высокой вероятности того, что Путин будет занимать свой пост ближайшие 10 лет и сможет оказать влияние на стратегическое мышление своего преемника.

«Также возможно, что идеи о великодержавной России, популярные в последнее время, могут укрепить такой настрой Москвы. Возврат к традициям российской мысли, которые возвеличивают роль своего государства как великой славянской страны, сердца Евразии, моста между Востоком и Западом, и реализация в их рамках модели «осажденной России» также может проистекать из чувства национальной гордости. Эта гордость произрастает из традиций прежних российских лидеров, таких как Петр Великий и Александр Второй, а также трудов российской интеллектуальной элиты и таких ее представителей, как Александр Дугин, Эдуард Лимонов и Эльгиз Поздняков».

Авторы отдельно подчеркивают, что значительным отличием этой модели от модели предыдущей является заметно меньшая благожелательность России. Российский эксперт Дмитрий Тренин определяет такое поведение как «пост-имперское» (в отличие от «имперской» и «неоимперской»), подразумевая под ним принятие решительных и уверенных мер для реализации своих собственных целей, при этом помимо традиционных для «великих держав» средств могут использоваться и нетрадиционные методы. Иллюстрируя данное утверждение, авторы приводят пример «нетрадиционной» меры, предпринятой Россией в Крыму в начале 2014 года – отправка «зеленых человечков» (специальных групп безопасности без опознавательных знаков) в противовес отправки сухопутных войск или танков, как это происходило раньше 12.

«Большая Россия»

Модель «Большой России» авторы представляют как дальнейшее развитие предыдущей модели: в ее рамках Москва не только будет стремиться отомстить и восстановить в том или ином виде свой контроль над территорией соседних стран, но также и предпринимать дальнейшие шаги по укреплению «традиционной, имперской» мощи российского государства. Данный сценарий означает продолжение агрессивной политики и возмутительных действий в отношении бывших советских республик и Европы. Свою экспансию Россия может реализовывать и против государств Центральной Азии, где русские составляют значимую долю населения, что для такого лидера, как Путин, может являться поводом для осуществления агрессии 13.

В рамках этой модели Москва, по мнению авторов, может, кроме того, начать более активно использовать свои военно-морские силы, как в собственной исключительной экономической зоне, так и за ее пределами, в целях извлечения экономических выгод от добычи минералов и углеводородов, рыболовства и контроля над судоходными путями, которые расширяются по мере таяния арктических льдов. Шаги по реализации такой модели, как считают авторы, уже предпринимаются: Москва, по утверждению экспертов, в сентябре 2013 года оккупировала Новосибирские острова, располагающиеся к северу от материковой части России. В этом же ключе рассматриваются участившиеся военные учения в морях Ледовитого океана 14. Авторы отмечают, что сопернический настрой во внешней политике России в рамках этой модели будет означать, что Москва будет нацелена на подрыв попыток международного сотрудничества в таких важных для Запада сферах, как поддержание режима нераспространения в отношении Ирана и Северной Кореи.

Последствия для развития российских вооруженных сил и оборонной стратегии

Гэдди и О’Хэнлон замечают, что одни из выше описанных моделей опираются на масштабное и дорогостоящее укрепление вооруженных сил, другие – не подразумевают затратных программ развития военной сферы. Между тем, как подчеркивают авторы, не следует однозначно считать наращивание военных расходов России потенциальной угрозой для Запада.

«Совсем необязательно, что увеличение расходов России на ее вооружённые силы и увеличение их численности будет хуже с точки зрения интересов Запада. Для последнего важнее то, как Москва будет действовать на международной арене, а не то, как она вооружается в мирное время, хотя эти два вопроса явно связаны между собой».

В дополнение к моделям развития стратегического планирования России авторы формулируют также два возможных сценария того, как будет развиваться российская военная стратегия. При этом они оговариваются, что представленные ими сценарии являются теоретическими моделями, а в реальности военное развитие России может сочетать в себе элементы обеих альтернатив или пойти по некому среднему пути между ими двумя. Авторы представляют два сценария развития российских вооруженных сил следующим образом: