Игорь Прокопенко - Терроризм от Кавказа до Сирии

Свидетельствует прокурор ЧечниВладимир Кравченко:

«В душу человека-то ведь не заглянешь. Мы же должны оперировать конкретными фактами. А повинную голову, вы знаете, меч не рубит».

Боевики, воевавшие бок о бок с Масхадовыми Басаевымеще с начала первой чеченской, дольше других думают — уйти или остаться. И это понятно. Многие отличались в боевых действиях. И скрыть что-то от прокуратуры еще можно, а вот от бывших своих сослуживцев — уже вряд ли. И все-таки многие ушли. Каждый своей дорогой, но почти все — к одному человеку. К Рамзану Кадырову.

Именно на него выходят боевики, готовые сложить оружие, от него ждут гарантий собственной безопасности. Даже враги признают: Кадыровв Чечне — реальная сила. И если кто-то решил прекратить сопротивление, выходить надо прямо на Рамзана.

Свидетельствует Сергей Исмаилов:

«Сначала боялся, в принципе. О них в горах так говорили: «У, Рамзан такой, Рамзан сякой, кадыровцы такие-сякие». Переборол этот страх и поехал в Центорой. Сначала в Новогрозный поехал, там с пацанами переговорил, оттуда к Рамзану».

Для тех боевиков, кто проявляет упрямство и тянет с возвращением, чеченские силовики придумали особый метод. Добровольно-принудительный. Они не скрывают: задержание связанных с боевиками родственников — это единственный способ, чтобы выкурить из леса непримиримых.

Крепость чеченских родственных связей всегда доставляла федералам много хлопот. Отгремели бои за Грозный, и боевики стали неотличимы от мирного населения. Обычные люди часто помогали им, особенно родственникам. Так велят чеченские адаты — неписаный свод правил, нарушить который в Чечне куда хуже, чем нарушить Уголовный кодекс. Поэтому укрывательство родственника, пусть даже боевика, для чеченцев — не преступление, а закон, по которому они живут.

В Новом Беное живет полсотни Хамбиевых. Большинство — простые сельские жители. Как и все население Чечни, живут скромно, в основном натуральным хозяйством. Двоюродный брат Магомеда Хамбиева— Джабраил— человек исключительно мирный: растит двух дочерей и маленького сына, достраивает дом, подрабатывает перевозками на стареньком «КамАЗе». Джабраилне воевал ни в первую чеченскую, ни во вторую, но, сам того не желая, угодил в войну партизанскую.

Рассказывает Джабраил Хамбиев:

«Мы должны. У нас и обычаи такие. Мы не бросаем человека. Мы все, можно сказать, до единого помогали ему, чем смогли. Кто-то ему или почту перевозил, или продукты перевозил, кто-то ему, когда он переходил куда-то, ночлег давал, он у него ночевал».

Чувствуя за спиной поддержку родственников, Магомед Хамбиевсмело давал такие интервью:

«Третью зиму русские говорят: «Листопад опадет — мы вас всех переловим, по снегопаду поймаем». Сейчас мы пришли в норму — знаем, как вести войну. Но они одного не знают: если волки выходят на тропу, собаки, почуяв их, бегут».

Чеченские силовики долго охотились на бывшего министра обороны. Шли по пятам, сожгли в лесу все базы, где он мог укрыться, вычислили, кто из родственников находится с ним в постоянном контакте, и задержали их.

Рассказывает Рамзан Кадыров:

«Возглавлял операцию я. Хамбиев, оказывается, быстро бегает. Он убежал от нас, не получилось. Я собрал всех односельчан и родственников Хамбиева, спросил их: «Что вы хотите, чтобы он с нами был или чтобы он умер там?» «Хотим, чтобы он с вами был. Это бессмысленно — война. Народ их не поддерживает» — так заявили они. Тогда я отправил его двоюродного брата искать его».

Вспоминает Джабраил Хамбиев:

«Я ночью, темно было, по колено снега, я ходил туда в лес. Он крикнул: «Кто идет?» Я говорю: «Я». «Зачем пришел? — сразу он сказал. — Ты что, пришел сказать, чтоб я сдался? Я не предатель, я не буду сдаваться никогда. Ты хочешь позорить наш род. Я же не для этого целых 13 лет тут бегал». Я говорю: «Магомед, раз ты пойдешь так, нам грозит опасность, так как мы все твои соучастники, твои помощники. Мы, хочешь не хочешь, мы сегодня выходим, мы становимся боевиками, весь наш род, фамилия».

Магомед Хамбиевне долго думал. В душе многие бойцы старой гвардии давно разочаровались в идее независимости. Но по инерции продолжали жить по законам военного времени, когда переход на другую сторону называется страшным словом «предательство».

Свидетельствует Магомед Хамбиев:

«Я понял все это уже после: от родственников, от односельчан не будет помощи мне. Если не будет от них помощи, я пропал. Если Рамзан начал против меня, если наши чеченцы, которые еще вчера были рядом со мной, вот они стали против меня, если они говорят, что все уже, хватит, давай вернись, тогда, значит, действительно, это все».

Хамбиеввышел из леса 8 марта 2004-го. Несколько месяцев его сын Алхазур отказывался признавать в незнакомом человеке, который неожиданно поселился в их доме, отца. Ведь за три года своей жизни он его никогда не видел.

Вспоминает жена Магомеда Лейла:

«Ты чужой мужчина, уходи из нашего дома!» — вот так он все время говорил своему отцу!»

Магомед Хамбиеввспоминает:

«Когда я увидел родственников, они все плакали, и вообще некоторые теряли сознание даже. Но я-то не плакал, я вообще не могу плакать, потому что это все я уже забыл, что надо плакать и так далее. Я не плакал, но и не радовался. Я смотрел назад».

После 13 лет войны Хамбиеввернулся к вольной борьбе. Для мальчишек из спортивного клуба «Рамзан» их тренер, он же бывший министр обороны — живая легенда.

Среди амнистированных боевиков есть разные люди: те, кто в смутное время 90-х слепо поверил новым лидерам и взял в руки оружие из чувства патриотизма, и те, кто шел воевать, чтобы отомстить за гибель близких в послевоенном хаосе. Многие из них проделали долгий путь. Сегодня они считают его тупиковым.

Свидетельствует Сергей Исмаилов:

«Так если подумать, я понял, что это неправильный путь. Неправильную дорогу я выбрал. Как я мог воевать дальше, когда я уже однажды потерял человека, близкого человека, и было недолго до того, чтобы потерять и остальных? У меня и мать, и отец, и сестра, и дочка у меня. Рамзан мне дал шанс. Дал шанс исправиться. Вот именно с тем джамаатом, с той группой, которая у нас была, мы полностью эту группу, так сказать, ликвидировали».

Артур Ахмадоввспоминает:

«Если в двух словах, то я разочаровался, понял бессмысленность всей этой идеи независимости. То, что мы не созрели для того, чтобы создать свое государство. И зачем вообще создавать это государство, если есть мощная страна, мощное государство — Россия?»