Михаил Веллер - Кассандра

18. Фашизм можно рассматривать как реакцию на ослабление системы – как одно из проявлений центростремительных сил к воссозданию системы в обновленном, ужесточенном виде.

Территория уменьшилась. Большая часть колоний отпала. Население сократилось. «Ужесточительные институты» ослабли или вовсе ликвидированы. Противоречие между интересами системы и индивидуума уменьшилось. Совпадение интересов системы и индивидуума увеличилось: для защиты жизни и благополучия индивидуума усиление государства видится полезным и во многом необходимым.

С уменьшением «массы и объема материала» центробежные силы ослабли, а центростремительные усилились – по сравнению с начальным этапом развала системы СССР.

Происходит естественное усиление централизованной власти, противостоящей дальнейшему развалу.

В 2002 году происходит «аппаратное усиление» государства, повсеместный прессинг центра – пока без каких-либо кардинальных изменений в политике и экономике. Грядущие через два года очередные президентские выборы диктуют власти осторожность, взвешенность, легитимность действий – чтобы, через два года продлив полномочия законным путем еще на четыре года и повысив эффективность аппарата, перейти к более серьезным действиям по усилению системы.

19. Сегодня национализация (вернее, «ренационализация», возврат государству) естественных монополий не представляется возможной: они сильны, государство слабо, коммунисты живы, общественное мнение (в основном масс-медиа) пока еще имеет какое-то свое мнение – оно скорее против, и Запад против со своими инвестициями и блоками.

Но если нельзя национализировать предприятие – то можно «национализировать» его директора. Подыскать для узкого круга руководства кнут и пряник. Компромат и личную выгоду.

Видится логичным национализировать директоров сегодня, а монополии -завтра.

Поддержка большей части населения обеспечена.

20. Правда, эту большую часть населения никто ни о чем не спрашивает. Демократическая пресса является демократической лишь отчасти.

Свободная пресса по сути своей тяготеет к оппозиционности. Интеллигенция всегда оппозиционна. Зорко следит за злоупотреблениями власти, стремясь ограничить ее произвол. Эдакий противовес-компенсатор. Кусачий пескарь – чтоб щука не наглела.

Взятая сама по себе – свободная пресса скорее деструктивна. Нелицеприятная критика. Критикой единой жив не будешь. Конструктивна она лишь совокупно с властью – корректируя, проясняя, советуя, комментируя, протестуя (куда реже – поддерживая). Кроме того, свободная пресса коммерциализирована и нацелена на тираж: а читатель предпочитает катастрофы, разоблачения, низвержения, сенсации – негатив. Плюется, объевшись – но предпочитает.

Пресса сыграла свою немалую роль в демонтаже старой системы. Поддержала демонтажников-реформаторов. Пожила недолго прекрасными иллюзиями. В рыночных условиях стала нуждаться в деньгах и обрела владельцев. Снизила профессионализм и обзавелась новыми табу.

Нельзя глубоко вдаваться в налоговые проблемы, потому что любой приличный журналист получает большую часть зарплаты не по ведомости, а черным налом. Рыльце в.пушку у всех.

Нельзя глубоко вдаваться в проблемы коррупции, потому что нити ведут наверх, а никакой хозяин не хочет наживать врагов в Думе или Кремле – везде блоки интересов, врагов и так хватает, могут вообще перекрыть кислород. А могут вообще пришибить журналиста в подъезде или взорвать.

Нельзя вообще сомневаться в устоях демократии. Интеллигенция не поймет. Да и будешь без демократии писать лозунги правящей партии, вообще не пикнешь.

Нельзя, понятно, критиковать хозяина. Он подбирает людей, подходящих ему по взглядам, и может им не указывать ничего – пусть творят свободно, но сами понимать должны. Кормилец есть кормилец. Если он нечист – а кто чист? Жизнь такая.

А что требуется власти, стремящейся усилить систему и переломить тенденцию к развалу? Власти, которая сегодня слабовата и имеет серьезных неофициальных конкурентов, с которыми делит реальное влияние на все происходящее в стране? Ей требуется поддержка прессы, в том числе и в непопулярных шагах, без которых не обойтись. И покусывать ее за ноги не надо – ножки и так подгибаются.

Нормальный конфликт власти и свободы слова. Вот только положение в стране ненормальное – еле дышит.

Власть хочет консолидации. А пресса не хочет диктатуры.

И обе правы.

Со скорбью констатируем, что на этапе необходимого усиления слабой системы власть может быть только жестко централизованной, а свободы прессы – неизбежно ограниченными.

Чисто теоретически: власть может подавить преступность и развал без прессы – по сводкам ГРУ и ФСБ. Но пресса не может справиться без власти с этими задачами никаким каком. Есть ситуации, когда опасность диктатуры предпочтительнее опасности развала.

Впрочем, история не спрашивает, что предпочтительнее. Мы имеем то, что имеем.

Власть будет продолжать ставить прессу под государство. И правота объективного хода вещей на ее стороне.

(Заметим в заключение, что даже в такой уже навязшей проблеме, как отключение энергии оборонным объектам, пресса ни разу не попыталась докопаться до корней: как именно кроится бюджет Минобороны, какие суммы планируются на энергоплатежи, сколько процентов от запланированных сумм реально поступает армии – и на сколько процентов планируемые и реальные платежи покрывают реальные счета энергетиков, и о чем думает Минобороны, если не на сто – и каков механизм ценообразования энергетиков, каковы их прибыли и убытки, и как гоняются их деньги, как прячутся их прибыли и из каких денег складываются миллиарды долларов на счетах владельцев компаний. В офицерских квартирах нет отопления, зато у нефтебаронов есть дворцы на лазурных берегах.)

21. И прессе, и власти трудно без национальной идеи. Дайте нам идею! Не дают.

Долго отрыгивали советскую идеологию – и осознали, что вовсе без идеологии тоже плохо. Хочешь? А – нету. И ведь тужатся.

Что такое идеология? Это наличие идеала, взывающего в действию и достижению общей цели . Единость надличностного идеала, предполагающего скоординируемые действия в практической сфере. Сумма убеждений как ориентир в действиях. Можно сказать и иначе:

Идеология – это установка на задачу .

Но задача должна иметь надличностный характер. Не только чтоб было чего ради трудиться, терпеть лишения или даже жизнью пожертвовать. А чтоб это было нужно не только тебе одному – а многим. Украсть или даже заработать миллион и на него хорошо жить еще не может быть идеологией. Бандит, пристреленный в разборке конкурентом из-за неподеленного миллиона, жизнь за свою цель отдал, но идеологии не имел. Жизненные воззрения бандита нас не устраивают. (Хотя прижились.)