Семен Багдасаров - Ближний Восток: вечный конфликт

Но вернемся к пророку Мани. Известно, что он происходил из царского рода Аршакидов, то есть принадежал к господствующей в стране династии, а его мать была из не менее знатного рода Камсараканов. По вероисповеданию отец Мани был мандеем (а в конце жизни принял учение сына и стал манихейцем). Мандеи, или саабеи, – это очень интересное иудейско-христианское направление религии, которое более 2000 лет назад создали выходцы с территории современного Израиля, боготворившие Иоанна Крестителя, а в целом в Парфянской державе (кстати, очень толерантной по отношению к церкви) значительная часть населения в то время исповедовала зороастризм. Надо заметить, что зороастризм сильно повлиял на манихейство, в частности, оттуда перешла идея дуализма – борьбы Добра (которое в зороастризме воплощает светлое божество Ахура Мазда) и Зла (его персонализирует Ариман).

Жизнеописание Мани гласит, что в возрасте 12 лет на него сошла благодать. И мальчик начал проповедовать, называя себя Утешителем и говоря, что наследует пророкам прошлого, таким как Моисей или Иисус Христос, а после него придет еще один пророк (и действительно, через 400 лет появился пророк Мухаммед). В своих трудах Мани использовал элементы и христианства, и, естественно, зороастризма. В основе его проповедей лежала история о том, что мир некогда состоял из Добра и Света и был исключительно духовным, а материальный мир – это не что иное, как Зло и Тьма. Поэтому человек состоит из двух составляющих: то, что касается его духовной составляющей, это Добро и Свет, а то, что касается материальной стороны, – это Тьма.

Это очень сложное философское учение. В него входит понятие о верховном существе, так называемом Вселенском Разуме, и его ипостаси – Вселенской Душе (обратите внимание, что слово «Бог» манихейцы не используют). Все это – силы Добра. В какой-то момент Свет и Тьма смешались, и на протяжении всего последующего времени частицы Света освобождаются от влияния сил Тьмы и возносятся вверх.

Мани написал массу книг. Многие из них сохранились до нашего времени, в частности, знаменитые «Главы», дошедшие до нас в виде коптского перевода, который, по мнению ученых, датируется примерно IV веком, то есть был создан через сто лет после смерти самого Мани. Иначе говоря, этой книге почти 1700 лет.

Как Мани распространял свою религию? То, что он делал, очень сильно напоминает подход апостола Павла. Я искренне полагаю, что в рейтинге величайших людей за последние 2000 лет апостол Павел занял бы первое место, а Мани, вероятно, второе или третье. У них, на мой взгляд, довольно много общего. Павел распространял учение Христа без насилия, опираясь только на свое красноречие и дар убеждения, и превратил его в мировую религию. Мани тоже распространял свое учение на территории колоссальной Сасанидской державы мирным путем, проповедуя там и сям, и так дошел до Индии. В результате его проповедей многие племена и народы восприняли манихейство, сделав его своей «официальной» религией.

К Мани очень хорошо относился персидский царь Шапур. В честь его пророк даже написал один из своих трактатов. Также к нему прекрасно относился Ормизд I, сын Шапура, унаследовавший престол. Но Ормизд, к сожалению, царствовал недолго, а его брат Бахрам I, ставший царем после него, относился к Мани очень плохо. Большую роль в этом сыграли интриги мобедан-мобеда, то есть главы зороастрийской церкви. По приказанию Бахрама Мани был арестован. Манихейцы утверждают, что пророк умер в тюрьме, но, согласно другим данным, он погиб в результате жестокой казни.

После смерти Мани его учение ушло в подполье – но по-прежнему оказывало огромное влияние на умы. К примеру, оно легло в основу маздакизма – направления, названного по имени его руководителя. Только, в отличие от Мани, который говорил, что надо быть аскетом и человек, посвятивший себя религии, должен отречься от всего плотского, Маздак проповедовал необходимость наслаждения и считал, что все жизненные блага надо поделить поровну, в том числе и женщин, чтобы всем было хорошо.

На базе маздакизма (а таким образом, и манихейства) зародилось и уже упомянутое направление хуррамитизма, элементы которого прослеживаются, например, у алавитов. Это было мощное религиозное движение, которое в период арабского завоевания и исламизации региона выступило с антиарабских, антиисламских позиций и проявило себя в серии колоссальных восстаний.

В Средней Азии к антиисламским восстаниям примкнуло движение Муканны и его последователей, «людей в белых одеждах», которые действовали в районе нынешнего Узбекистана и Таджикистана и сумели даже взять Бухару. Они носили белые одежды, чтобы отличаться от воинов армии Аббасидов, создавших Арабский халифат, – те были одеты в черное, и флаг у них был тоже черный (не правда ли, напрашиваются определенные параллели с нашим временем?). А сам Муканна прятал лицо под покрывалом. Сподвижники говорили, что это для того, чтобы не ослеплять людей сиянием своей неземной красоты, – ну а противники, конечно же, утверждали, что под покрывалом Муканна скрывал жуткое уродство.

Наконец, было еще восстание Бабека, грандиозное по своему размаху, потрясшее весь тогдашний мир и превосходившее все известные восстания древности и раннего Средневековья. Бабек тоже был хуррамитом и выступал против исламизации региона. 22 года под носом у Арабского халифата, на территории нынешнего Северного Ирана, существовала крупная держава, которая яростно сражалась и уничтожала одну арабскую армию за другой. Населял эти земли ираноязычный народ, близкий к современным талышам, живущим в Азербайджане и Иране.

Известно, что многие религии возникали как религии для бедных, – то же христианство. Но вся проблема заключалась в том, что как только та или иная церковь (в широком смысле слова – будь то христианство, ислам и т. д.) становилась государственной, ее представители начинали тесно взаимодействовать с властью, а власть всячески старалась привлечь их к себе, в том числе и материальными благами. Так появлялись монастыри и храмы, где скапливались огромные богатства, высшие священники также становились очень богатыми людьми. И многие люди начинали сомневаться в их праведности и все чаще говорили между собой о том, что вообще-то надо жить скромнее и аскетичнее. Так возникали различные течения, такие как движение павликиан или катаров, в основе которых лежало манихейство. Они привлекали к себе именно идеей сознательного аскетизма, и люди охотно шли в эти, выражаясь современным языком, секты.

Дело в том, что манихейство отличается крайне любопытным отношением к аскетизму применительно к внутрицерковной иерархии. Высшие священнослужители обязаны были строго ограничивать себя во всем – и в еде, и в плотских утехах, и в прочих удовольствиях, – а от рядовых верующих, к которым относились и простолюдины, и аристократы, никто не требовал быть аскетами. Они должны были лишь добросовестно исполнять свои обязанности, каждый на своем месте, и лишь перед смертью – или в очень пожилом возрасте, предполагая, что смерть в любом случае уже недалека, – могли принять обет посвященных и наложить на себя целый ряд ограничений.