Анатолий Терещенко - СМЕРШ в бою

Тут же взяли под охрану и всех остальных – их стали связывать под паром, прямо как были, голеньких. Они пытались брыкаться, рваться, но поздно – группа захвата у нас была сильная. Только потом, когда их связали, им выдали нательные рубахи и портки, а потом и все обмундирование.

Когда мы осмотрели вещи задержанных, то оказалось, что в ранцах у них была взрывчатка, – сто килограммов на всю группу набралось. Вот для чего, оказывается, ранцы-то они с собой носили!

«Офицер» – это был кадровый сотрудник Абвера, родом из поволжских немцев. На допросе признался, что они имели задание взорвать эшелон с боеприпасами на том важном железнодорожном узле и подорвать стрелочные коммуникации на железной дороге, чтобы затормозить движение поездов.

Остальные диверсанты, кстати, были из числа изменников Родины, ранее служившие в полиции и карательных отрядах на нашей территории, временно оккупированной гитлеровцами.

Конечно, тут же было принято решение найти вчерашнего «офицера-железнодорожника» – мы поняли, что это была разведка. Начали интенсивные его поиски, которые вскоре увенчались успехом. Диверсант был обнаружен в двух километрах от объекта, где он отсиживался, замаскировавшись в кустах. При задержании он оказал сопротивление и был убит…

Таким образом, была обезврежена разведывательно-диверсионная группа и предотвращена диверсия на важном железнодорожном узле.

В одной из бесед ветеран военной контрразведки полковник Козловцев Леонтий Иванович, проработавший в системе 2-го отдела ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР, назвал работу его подразделения «большим ситом» военной контрразведки. Он высоко отозвался о своем начальнике – полковнике Сергее Николаевиче Карташове, доброта и требовательность к подчиненным, феноменальная память и невероятная работоспособность которого многих поражала и заряжала энергией работать еще лучше, еще активней. Карташов по сути дела являлся своеобразным аккумулятором оперативной мысли, образно подчеркивал Леонтий Иванович.

Это было время, когда стремительно воплощался в жизнь призыв руководителя Абвера адмирала Канариса:

«…Чтобы выиграть войну, теперь нужны не только танки, пушки, самолеты. Необходимо расшатать советский тыл, максимально ослабить боеспособность их войск. Для этого мы должны завалить противника и в тылу, и на фронте тысячами шпионов и диверсантов, террористов, агитаторов, паникеров и подстрекателей, возмутителей малых народов и народностей, мы должны взорвать их тыл, проникнуть в штабы воинских частей, оперативное руководство войсками, военную промышленность, государственный аппарат».

Вот уж действительно, стоит где-нибудь воздвигнуть храм Господу Богу, как дьявол строит рядышком свою часовню – и самая многолюдная паства оказывается у него. Особенно это было в начале войны – в концлагерях, где содержались советские военнопленные. Этим дьяволом был Абвер, готовивший свою паству из духовно опустошенных или лютых ненавистников Отчизны.

2-й отдел ГУКР «СМЕРШ» – это был основной генератор оперативно-розыскной и следственной работы по фильтрации военнопленных вражеских армий, находящихся в лагерях на территории СССР, в ходе и по окончании Великой Отечественной войны. В начальный период войны, когда тыл быстро превращался в передовую, личному составу Особых отделов НКВД приходилось серьезно заниматься и вышедшими из окружения нашими военнослужащими и бежавшими из фашистского плена. Этот канал проникновения на нашу территорию активно использовали Абвер и «Цеппелин», гестапо и другие подразделения РСХА.

Объем работы, проделанной военной контрразведкой, трудно даже себе представить – по своим масштабам и размаху задействованных сил и средств.

В начале войны руководство НКВД, как и страны, предполагало, что враг скоро будет разбит «непобедимой и легендарной» и возникнет необходимость в содержании большого количества военнопленных вермахта и союзнических с ним армий.

Нарком внутренних дел Л. П. Берия докладывал Сталину о необходимости разворачивания более тридцати приемных пунктов для военнопленных. Но с учетом неудач на фронтах в первые месяцы войны и неожиданно широкого и глубокого отступления Красной Армии было создано всего лишь девятнадцать таких лагерей, да и те пустовали, а если заполнялись, то советскими военнопленными, так как все больше и больше территории нашей страны захватывалось противником. Вот такой парадокс вышел в истории первых месяцев войны.

Группа армий «Центр» с «танковым королем» Гудерианом и другими броневыми стратегами, взламывая наши оборонительные редуты, стремительно приближалась к Москве. Но уже наступившая осень 1941 года отрезвила оккупантов и заставила немецко-фашистское командование торопиться, чтобы до дождей и холодов реализовать цели, поставленные в плане «Барбаросса». Главный удар по-прежнему был нацелен на советскую столицу, решающая фаза его имела кодовое название «Тайфун». Берлин считал, что взятием Москвы всему миру будет продемонстрирован триумф стратегии «молниеносной войны» и неотразимость германского оружия. Но блицкрига не получилось. Наши доблестные воины и труженики тыла в невероятно трудных условиях отстояли столицу. Красная Армия погнала непрошеных, наглых гостей на Запад. Это была первая ласточка нашей будущей Великой Победы.

В этой борьбе свой вклад внесли и военные контрразведчики. По мере боевых действий все больше стало попадать в плен солдат и офицеров вермахта. Этот канал для борьбы со спецслужбами Третьего рейха грех было не использовать.

Уже к 1 января 1942 года численность германских военнопленных составляла более девяти тысяч человек. После Сталинградской битвы в советском плену оказалось 151 346 человек, в их числе – 2500 офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Всего же с 22 июня 1941 года по 8 мая 1945 года было пленено 4 377,3 тысячи гитлеровских вояк. После разгрома Квантунской армии их число увеличилось еще на 639 635 человек.

Наряду с военнопленными на освобожденные территории нашими войсками были интернированы и помещены в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов. Это делалось с одной целью – пресечения диверсий и террористических актов в тылу наступающих советских войск.

Для содержания и обслуживания военнопленных на территории СССР и других государств, помимо 24 фронтовых приемно-пересыльных лагерей (ППЛ), были сформированы и действовали:

– 72 дивизионных и армейских пересыльных пункта,

– более 500 стационарных лагерей;

– 214 специальных госпиталей;