Илья Барабанов - Украинский дневник

— Обещаю, завтра в десять утра привезу ящик лекарств. Сердечные, противовоспалительные. А вы почему не уезжаете?

— Так квартира.

— К черту квартиру.

— Почему вы из Чернухино людей не вывозите?

— Обстрелы постоянные. Пока люди по подвалам — у них есть шанс. А если приедет автобус и в него прилетит — ни у кого шанса не будет.

— А почему по жилым кварталам бьют, какие там военные действия? Вы же небось и бьете, — многие местные жители уверены, что Дебальцево обстреливает и украинская армия.

— Зачем вы такое говорите. Моя задача не себя спасти, а вас всех вывезти.

Автобусы от здания администрации уходят до конца не заполненными.

На третьем этаже здания администрации до последнего времени находился совместный российско-украинский центр по контролю и координации прекращения огня и стабилизации линии разделения. 20 января российские офицеры во главе с генерал-майором Александром Вязниковым переехали в расположенный в 12 км от Артемовска Соледар. Генерал-майор Александр Розмазнин, возглавляющий украинскую половину центра, рассказывает, что переезд был мотивирован вопросами безопасности. Украинские офицеры оставались в центре до 1 февраля, когда один из снарядов угодил в здание, был ранен заместитель генерала Розмазнина.

— Если бы российские коллеги оставались на месте, никто не посмел бы так обстреливать Дебальцево, — уверен Александр Розмазнин. — Но я считаю, что потенциал нашей совместной работы не исчерпан, если успешно завершится очередной раунд переговоров в Минске.

Про себя генерал рассказывает, что 20 лет отслужил в советской армии, дослужившись до подполковника. После развала СССР вернулся на Украину, сам он родом из Луганской области, а в Москве до сих пор живут родственники. С российскими офицерами они едят в одной столовой, ездят в одной машине, напряжение между ними возникает после очередного особо жесткого обстрела, но в основном отношения нейтральные.

— Есть абсолютная взаимосвязь между военной активностью нашего противника и приходом на их территорию гуманитарных конвоев, — утверждает генерал-майор. — Война идет десять месяцев. Хорошо, вы нам говорите, что танки и артиллерию отжали у украинской армии. Но откуда взялось столько снарядов? Речь идет о тысячах тонн, а ни одного склада или базы вооружений на не контролируемых нами территориях не было. Был только луганский патронный завод, но он потом взорвался.

Через российских коллег украинские офицеры договариваются с представителями самопровозглашенных республик о временном приостановлении огня, когда надо вывезти мирных жителей или для иных гуманитарных миссий. В понедельник вечером такая договоренность для эвакуации жителей Дебальцево в очередной раз была достигнута, и по центру города в первой половине дня несколько часов не стреляли, хотя в нескольких километрах разрывы были слышны.

— Нас из миномета около семи утра обстреляли, — рассказали военные с блокпоста на окраине города на пересечении трасс Харьков— Ростов и Луганск — Донецк.

В расположенное неподалеку Чернухино, несмотря на относительное затишье, военные рекомендовали не ехать: поселок до конца никем не контролируется, огонь прекращать там точно не станут. Восточнее города, в районе Углегорска, столкновения продолжались весь день. Бои шли уже буквально в нескольких километрах от Дебальцево.

По пути в Углегорск оказались сегодня в Енакиево.

А в Енакиево сегодня хоронили пятерых, которые штурмовали Углегорск.

А всего из енакиевских 11 человек погибло там. И минимум 6 тел украинских военных лежит в местном морге.

А еще Енакиево родной город Виктора Федоровича Януковича.

А еще на войне очень ко многому можно привыкнуть и, конечно, восприятие немного притупляется и мимо того, что для нормального человека — ад, можно иногда пройти, потому что сколько всего такого ты уже видел.

А еще мне в этом году стукнет 30, и вот я по профессиональной привычке иду мимо заготовленных крестов, переписываю имена, даты, 1967 год, 1971 год, а потом глаз останавливается: Валентин, 1995 год. В начале марта отметил бы 20-летие, но не отметит.

Вот Алексей Алексеевич Венедиктов пишет в твиттере, что на Украине Путин воюет не с Украиной, а с США за Украину. А за что воевал вот этот Валентин, я уже никогда у него и не смогу спросить. Я просто стою минут пять, смотрю на эту табличку и это «1995», а что внутри происходит, объяснить вряд ли смогу.

В Минске подписаны вторые уже мирные соглашения и сейчас одна половина ленты в Facebook распространяет «смешные» коубы с Путиным из Минска, другая — «смешные» карикатуры на Порошенко.

Я не верю, честно говоря, что до чего-то толкового и долгосрочного там договорятся, хотя очень хотел бы в это верить.

Сегодня утром мы как раз попали на последствия очередного обстрела Донецка. Там на автостанции сгорел автобус вместе с водителем. Черная головешка осталась вместо тела.

А на соседней улице женщину осколком убило. Как раз мы мимо проезжали, когда уже ко всему привыкшие медики пытались как-то загрузить тело сначала на носилки, а потом в карету «Скорой». Красивая, кажется, была женщина, лет 40, не больше.

Одни говорят, мол, диверсанты, другие, что эти сами по Донецку стреляют. Не знаю, я стреляющего миномета не видел, только головешку и серое тело в «Скорой».

Еще в Донецке, знаете, действительно развели бюрократию, на все разрешение начальства нужно. А вот в Новоазовске главврач больницы, которая вынуждена работать на оба района, поскольку в соседнем райцентре больницу разбомбили, спокойно рассказывает, что горючки нет, чтобы больных объезжать, и что хроники даже самых минимальных лекарств не получают, ну какие лекарства, когда бинтов не хватает. Еще недоедание. На фоне всего этого смертность вырастает в два раза.

Подумайте просто о том, что даже без войны и ранений вдруг умерло в два раза больше людей.

А врач, вот удивительные вещи порой совмещаются, он, с одной стороны, за республику, а с другой — признает, что до ее прихода в августе 2014-го такого не было.

Сейчас где-то в городе снова «бахает», одни говорят, у ж/д вокзала взрывается, другие, что больница горит.

Утром мы проедем по этим местам, и снова ко всему за 8 месяцев привыкшие медики будут грузить посеревшее тело в машину. Человек этот не увидит ни смешных коубов, ни карикатур, а я перед сном буду в 78-й или 124-й, наверное, раз надеяться, что люди в костюмах в своем Минске все же о чем-то договорятся.

Пока не прилетело, я вообще собирал фразы для себя, в блокнот, может, для поста в Facebook. Но вот был солнечный день, а потом «прилетело».