Вали Наср - Необязательная страна

Именно это и намеревался сделать Ричард Холбрук в сентябре 2009 года. Семью месяцами ранее президент назначил его своим специальным представителем по Афганистану и Пакистану. Во время предвыборной кампании и после победы президент дал четко понять, что одним из высших приоритетов администрации станет помощь Афганистану. Я знал, с какой серьезностью отнесся Холбрук к этой обязанности. Если мы сможем помочь Афганистану и поставим его на верный путь, сказал он мне, когда брал меня в свою команду в качестве старшего советника, настанет конец американским войнам в мусульманском мире. Но если нам не удастся этого сделать и Афганистан пойдет неверным путем, продолжится «вечная война» и длиться она будет долго.

К концу лета 2009 года, когда был составлен окончательный план в отношении Афганистана – больше войск и серьезное строительство страны, – для Холбрука стала очевидна необходимость проинформировать некоторых из наших самых важных союзников о направлении нашей работы. Он сказал мне, что собирается начать со встреч с несколькими из этих союзников в Нью-Йорке во время сессии Генассамблеи ООН и хочет, чтобы я поехал с ним. Это была неделя, которую я никогда не забуду.

Первая встреча состоялась с министром иностранных дел Египта Ахмадом Абу Гаитом. Он был старым другом Холбрука и весьма и весьма любезно приветствовал нас. Холбрук с энтузиазмом приступил к изложению нашего плана по Афганистану: нанесение поражения повстанчеству и строительство демократии, создание полнокровной экономики, формирование крупной армии и сильного гражданского общества. Он говорил воодушевленно, и Абу Гаит на это мягко кивал. Но когда возникла маленькая пауза во время выступления Холбрука – он даже не завершил начатую им мысль, – Абу Гаит тут же вставил в довольно резкой, граничащей с грубостью форме фразу о том, что все, что говорит Холбрук, звучит во многом похоже на те наши планы для Ирака, ни один из которых не сработал так, как мы хотели. Когда Холбрук закончил выступление, министр иностранных дел немедленно начал свою речь – естественно, иного рода, нежели мы ожидали от него. «Ричард, – сказал он, – конечно, мы поддержим вас, мы всегда вас поддерживали. Но зачем вам надо ввязываться еще в одну войну? Это будет только на руку террористам. Среди нашей молодежи полно разговоров о том, чтобы отправиться в Афганистан на джихад против американцев».

Абу Гаит не во всем был прав; многие молодые египтяне тогда мечтали о демократии. Но связь между атаками со стороны США и сборами арабской (а также пакистанской) молодежи на борьбу с Америкой вполне соответствовала действительности. И тем не менее до нас дошли – и по силе звука, и по содержанию – не столько слова, использованные министром, сколько пренебрежительность и разочарование в связи с необходимостью вновь поддерживать план, который не представлялся ему разумным и который был преподнесен как почти свершившийся факт.

Реакция других оказалась еще хуже. На следующей встрече с одним из арабских министров иностранных дел мы пили чай с финиками, а Холбрук излагал свои тезисы, на этот раз давая обстоятельное и яркое описание того, что Америка надеется осуществить в Афганистане. К этому времени у него уже было четкое понимание относительно возможной реакции, но Холбрук был всегда преданным воином. В его задачу входило прорекламировать наш план. И он старался это сделать.

И вновь дипломаты по другую сторону стола довольно откровенно высказали все, что они думали: мы в своих разговорах о демократии, сильном гражданском обществе и во всем ином, предлагаемом нами, витаем где-то в облаках, забыв о реалиях этой страны.

А когда наступила их очередь говорить, один из них сказал примерно следующее: «Лучше всего подкупить местных полевых командиров для того, чтобы выдворить Аль-Каиду из Афганистана. – Я полагаю, это обойдется вам в двадцать миллиардов долларов, что составляет одну пятую от той суммы, которую вы расходуете ежегодно в Афганистане. Потратьте эти деньги и просто возвращайтесь домой!»

Я должен был повторить последние слова самому себе: «Просто возвращайтесь домой!», чтобы уяснить их значение. Это был такой оглушительный упрек, что на какой-то момент все замолкли, ни одна из сторон не произнесла ни слова. Совсем не похоже было, что министр иностранных дел стремился унизить нас. Из того, как он говорил, можно было понять, что он по-настоящему считает нас заблуждающимися и оказывает нам услугу своим толкованием ситуации. И вновь реакция была не той, на которую мы рассчитывали. Примерно год спустя Раджив Чандрасекаран, корреспондент газеты «Вашингтон пост», сообщал, что в некоторых районах Афганистана, где насилия было меньше всего, стали больше доверять местным полевым командирам, которых поддерживала Америка 2.

В перерыве между этой встречей и следующей я спросил Холбрука относительно реакции, с которой мы столкнулись. Я видел, что он сильно озабочен пренебрежительностью, продемонстрированной нашими собеседниками по поводу способности Америки принести благо региону. Вначале он ничего не сказал, как бы задумавшись над ответом. Затем он сказал, что скептики не смогли понять нашу стратегию. Нашим слабым местом была разъяснительная работа – нам следовало избавиться от призрака Ирака перед тем, как создавать новые надежды для Афганистана. Но после этого, сделав паузу, он разоткровенничался и сказал: «В их словах есть логика».

Следующим в нашем списке был еще один арабский министр иностранных дел. Я мог бы закрыть глаза и представить, что мы на предыдущей встрече. Если бы между этими двумя встречами прошло больше времени, я предположил бы, что министры сверили свои ответы. Холбрук опять начал излагать те же самые тезисы – которые, как я должен признать, к этому времени уже потеряли свою привлекательность, – и наш хозяин скоро занервничал, как будто в нетерпении ожидая, когда Холбрук закончит свое выступление с тем, чтобы он мог вывести беседу в русло реальности. Когда настала его очередь, он заговорил быстро. «Вы можете заплатить за завершение этой войны», – начал он. Затем он пододвинулся на краешек своего стула, поднял указательный палец и сказал: «Один миллиард долларов. Это будет стоить вам один миллиард долларов, и никакой войны». Он назвал сумму, как будто сделал нам приличную скидку!

Затем, явно выставляя нас теми, кто имел мало или вообще не имел понятия о развитии данного региона, он сказал нам, что мы ведем не ту войну. «Вам следовало бы вести переговоры с талибами, а не воевать с ними. И это поможет вам в делах с Ираном». Потом уже он широко и многозначительно нам улыбнулся. Со времени иракской войны страны Персидского залива обеспокоены ростом влияния Ирана в регионе, их особенно волнует его упорное продвижение к обладанию ядерным оружием. Они бы хотели, чтобы Америка сосредоточила свое внимание на Иране – даже если бы это означало заигрывание с Талибаном.