Андрей Цыганков - Русофобия: антироссийское лобби в США

Поскольку в отношении к России у вашингтонского истеблишмента единства не было, лобби стремилось использовать любую возможность для того, чтобы потребовать дальнейшего ужесточения политики по отношению к Москве. После того как весной 2003 года Белый дом принял решение начать военное вторжение в Ирак, США еще дальше отошли от первоначальной цели борьбы с терроризмом. Это обстоятельство создавало у мировой общественности впечатление, будто США преследуют свои геополитические и геостратегические цели. Россия также имела принципиально иное представление о том, что такое война с терроризмом и с чем она связана. Россия выразила несогласие с войной США против Ирака. Российский политический класс не смогли запутать утверждениями о наличии у Ирака программы создания ядерного оружия и о связях режима Саддама Хусейна с террористической сетью «Аль-Каиды». Оба тезиса служили главными доводами администрации Буша в пользу вторжения в Ирак. Российские политики считали терроризм как явление негосударственное прежде всего вызовом самой системе государств, не исключая и Ирак.

Оппозиция Кремля по отношению к войне в Ираке дала лобби ценную возможность представить Россию ненадежным партнером, заинтересованным исключительно в достижении целей государственной власти где бы то ни было — в Ираке, Чечне и повсюду. Война в Ираке стала подарком для лобби, выступавшего со времен первой войны в Персидском заливе за ужесточение политики по отношению к Ираку. Военные «ястребы» хотели создать американский плацдарм в сердце Среднего Востока, а «ястребы»-либералы оправдывали вмешательство сомнительными фактами сопротивления Ирака инспекциям ООН, искавшим в стране ядерное оружие, и совершению массовых нарушений прав человека. Война в Ираке позволила лобби использовать ретроспективную логику, указывая на ненадежность поведения России в Ираке и по меньшей мере в Чечне. Тогда еще никто не знал о тысячах жертв среди гражданского населения Ирака и о злоупотреблениях властью в тюрьме Абу-Грейб, и лобби торжествовало, празднуя успех США в Ираке. По мнению Марка Бжезинского, сына Збигнева Бжезинского, в Ираке США сделали все, что России не удалось совершить в Чечне. Марк Бжезинский писал: «Коалиционные силы в Ираке одержали победу, минимизировав потери среди гражданского населения. Из Ирака не поступают сообщения о массовом мародерстве, изнасилованиях и других нарушениях прав человека, совершенных российскими военнослужащими и документально подтвержденных Human Rights Watch. США и их союзники по антииракской коалиции не предпринимают систематических попыток запугивать гражданское население Ирака наподобие агрессии российских войск во время «зачисток». Кроме того, США и их союзники по антииракской коалиции делают все возможное для обеспечения водой, продовольствием, медицинской помощью и кровом нуждающегося гражданского населения Ирака» 70.

Другие военные «ястребы» сомневались в способности России быть союзником США, подчеркивали военное и разведывательное сотрудничество Москвы с Багдадом 71и даже прямо намекали на связи России с мировым исламским терроризмом. Например, Институт американского предпринимательства проявил интерес к изучению связей России с государствами-«изгоями» и 20 февраля 2003 года провел конференцию «Опасные связи: Россия и ось зла» 72. Майкл Ледин из Института американского предпринимательства в заявлениях, напоминавших по стилю и духу тексты времен «холодной войны», предлагал рассматривать глобальный терроризм как результат кремлевского заговора, направленного на дестабилизацию США 73. Руководствуясь теми же установками, директор американской разведывательно-аналитической компании Stratfor Джордж Фридман выступал против американо-российского сотрудничества в Афганистане, утверждая, что такое сотрудничество проложит путь будущему державному возрождению России и ее выступлению против Запада 74.

Кроме того, лобби выдвинуло так называемый Лихтенштейнский план, касавшийся разрешения российско-чеченского конфликта. Успешная военная кампания могла дать Москве шанс на политическую реконструкцию Чечни в соответствии с планами Кремля, и лобби, понимая это, стало продвигать собственное решение проблемы и стремиться сохранить влияние США на Кавказе. Главную роль играла основанная в 1999 году организация «Американский комитет за мир в Чечне». В первом же громком публичном заявлении «Комитет» переложил на Россию исключительную ответственность за «преступления геноцида в отколовшейся от России Чечне» 75. Видные члены комитета вроде Збигнева Бжезинского и Ричарда Пайпса в своих писаниях отстаивают предоставление Чечне формальной независимости или установление международного наблюдения над Чечней 76. Комитет финансируется Национальным фондом демократии и другими американскими организациями, занимающихся демократизацией, а в совет директоров комитета входят не только много высокопоставленных и известных неоконсерваторов, но также и представители других течений.

В июне 2002 года три сопредседателя «Американского комитета за мир в Чечне» Збигнев Бжезинский, Александр М. Хейг-мл. и Макс Кампельман опубликовали статью с подзаголовком «Путь к миру в Чечне» 77. Называя военные действия российской армии в Чечне «кровавой бойней», когда «чеченское общество опустошили настолько, что возникли оправданные опасения в его дальнейшем существовании», авторы статьи предложили решение, предполагавшее проведение референдума и присутствие российских войск на южной границе Чечни. План не предусматривал полной независимости Чечни, но предполагал «одобрение и поддержку Масхадова» и «непосредственное международное присутствие в Чечне», то есть элементы, давно названные Кремлем неприемлемыми. Тогда комитет организовал секретную августовскую трехдневную встречу в герцогстве Лихтенштейн. Несколько российских политиков и представителей правительства Масхадова приняли участие в этой конференции. Правительство России не давало полномочий на ведение переговоров с людьми, по мнению страны, исчерпавших свою легитимность, но на этой конференции даже выработали Лихтенштейнский план. Его выдвинули с целью оказать давление на Кремль и в итоге предоставить Чечне «особый статус при международных гарантиях» и свободу «вести собственную международную и внешнюю политику», оставаясь в административных границах России 78. Звучали сообщения и о других подобных встречах, где тоже предлагали предоставить Чечне особый статус и ввести в этой республике международное наблюдение 79. Российским видением разрешения конфликта снова пренебрегли.