Андрей Ваджра - Украина, которой не было. Мифология украинской идеологии

Но это все было до определенного момента. А потом из разных щелей повыползали революционеры всяких мастей, от большевиков до «свидомых», и начали искушать и совращать крестьянство, пробуждать в нем низменное, превращать его в массу, толпу хамов, тупое стадо без принципов, традиций, устоев, морали… Увы. Все имеет свою обратную сторону. Ладно. Это особая и отдельная тема для разговора…

Хочу опять обратиться к Освальду Шпенглеру, который писал: « Решающим и не оцененным по достоинству фактом является то, что все великие культуры были городскими. «Высокий» человек второго тысячелетия — это животное, строящее города. Это собственный критерий «мировой истории», в корне отличающийся от истории человечества вообще. Мировая история — это история городского человека. Народы, государства, политика и религия, все виды искусств, все науки основываются на одном древнейшем феномене человеческого существования — на городе » [141].

«Свидоми» мечтают со своим проектом «Ukraina» ворваться в мировую историю. Но это бесплодные мечты. Это невозможно в силу объективных причин. Ведь они олицетворяют собой село, бунтующее село, которое напрочь отрицает город и его ценности, село, пытающееся разрушить город (обозвав его чуждой себе «москальщиною») и заменить его собой. Но это абсурд. Даже если все «галициянты» галицийских сел съедутся в Киев на жительство, от этого Киев, как город, как столица, не станет галицийским/украинским. Такая метаморфоза в принципе невозможна. Киев просто превратится в огромный населенный пункт, где обитает масса деклассированных галицийских селян. Таким стал Львов после изгнания из него поляков и евреев.

Ну не может село заменить собой город! Ну невозможно это!

Пока село не вторглось в города, фигура селянина и тем более хуторянина выглядела на асфальтированных тротуарах нелепо, комично и инородно. В теперешние времена сельской «оккупации» городов бывшие конюхи, комбайнеры, доярки и свиноводы, которых легко увидеть по своеобразному стилю одежды, манере поведения и языку, стали не просто привычным элементом городского пейзажа, а доминирующей силой городской жизни. Но это было бы еще полбеды, если бы энергичное и целеустремленное село нахраписто и самоуверенно не ворвалось в науку, искусство, литературу, журналистику, экономику, политику и т. п. В результате этого на все «украйинськэ» легла печать «народного творчества» в виде «сельской самодеятельности». Но необходимо всегда помнить о том, что все, к чему прикасается рука сельского «мидаса», превращается в навоз. Уже сейчас можно лицезреть четкие контуры культурного упадка Украины.

В данном случае необходимо понять то, что чем дальше зайдет реализация проекта «Ukraina», чем шире и глубже гиперактивный сельский элемент, выступающий в качестве основного апологета и реализатора этого проекта, будет проникать в поры науки, образования, искусства, культуры, экономики, политики, государства и т. п., тем меньшими будут шансы у Юго‑Западной Руси войти в мировую историю в качестве ее полноценного субъекта. Ведь все эти «вуйки», «стецьки» и «рагули» здесь выступают как некий токсин для государства, экономики, культуры, науки и т. п., то есть всего того, что им, по сути, чуждо и непонятно.

Я не раз уже это говорил и хочу повторить еще. Очень большой и непреодолимой проблемой украинства вообще и проекта «Ukraina» в частности является то, что они напрочь лишены подлинной элиты, всегда вырастающей из высших аристократических слоев общества. Ведь именно аристократия — это главный фактор возникновения государства и культуры. Аристократия — это феномен монархических режимов, это тонкая социальная прослойка, столетиями вызревавшая при королевских, царских или императорских дворах. Проходя долгий путь своего развития, она постепенно трансформировалась в научную, культурную, интеллектуальную, военную, политическую элиту. Малорусская аристократия взрастала при дворе русского императора (или польского короля). И элитой она становилась в рамках сословия русских (польских) дворян. Носители же украинства были и остаются по своему происхождению, ментальности, культуре, уму — крестьянами, их «атаманы» — сельской интеллигенцией. У села не может быть аристократии, у села не может быть элиты. А вчерашние холопы не способны заменить собою аристократию! Есть даже такая малорусская поговорка: «Не дай, Боже, с хлопа пана!» В культурном плане они вынуждены быть подражателями, а их политическая активность способна вылиться лишь в бунт. Такова крестьянская психология. Поэтому и проект «Ukraina» — это не более чем затянувшийся крестьянский бунт, бессмысленный и беспощадный, против всего того, что не способен воспринять простой, приземленный крестьянский ум «свидомых».

Вы говорите о том, что крестьяне не способны создать культуру, но ведь в той же русской культуре было много представителей простых сословий. В том числе и крестьян.

То, что в развитии русской культуры принимали участие крестьяне, не означает, что эту культуру создали крестьяне. Их наиболее талантливые представители принимали участие в ее развитии, но не более того. Сама же русская культура по своей сути дворянская. По‑другому и быть не могло. Представители же низших сословий стали для нее «свежей кровью». Это естественно и закономерно для постепенно эмансипирующегося общества. Без этого развитие культуры было бы крайне затруднительным. Но опять‑таки я хочу подчеркнуть, что, прежде чем внести свой вклад в русскую культуру, науку и прочее, эти крестьянские дети долгое время впитывали в себя ее наследие, то есть форматировали себя по ее лучшим, высшим образцам. Они не начинали ее создавать с нуля, как это пытаются делать «свидоми» свинопасы, преследуя при этом сугубо политические цели. Даже советская культура была вынуждена опереться на старый фундамент общерусской, дворянской культуры. Если бы она этого не сделала, то со своими рабоче‑крестьянскими творцами прозябала бы на том же уровне, что и «украйинська».

Вы можете на примере показать то, о чем говорите?

Конечно. Это может показать всякий, кто хотя бы в общих чертах знаком с тем, что у нас называют «украинской культурой». Обратимся опять к литературе. Прошлый раз мы говорили о XIX веке, а сейчас давайте уделим внимание XX веку. Знаете, что прежде всего в этом вопросе заставляет обратить на себя внимание? То, что у украинской литературы XX века есть две главные особенности.

Во‑первых, ее невозможно читать! ОНА НЕ ИНТЕРЕСНА ни по форме, ни по содержанию. Мертвая литература, написанная на мертвом языке никому не известными поэтами и писателями. Я заставлял себя это читать, чтобы получить о ней представление. Вас сперва от такого чтива начинает тошнить, а потом мозг устает бороться, и вы медленно погружаетесь в сон. ЭТО НЕВОЗМОЖНО ЧИТАТЬ. Это можно читать только из патриотических соображений назло «клятым москалям»! Что, кстати, очень многие «свидоми» и делают. Они читают украинскую литературу не потому, что это интересно, а потому, что она украинская. А потом тихо млеют от гордости, что и у них есть своя литература!