Всеволод Овчинников - Два лица Востока. Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии

Речь идет не о каком-то избранном классе. Автомобильные заводы, электротехнические концерны, рыболовецкие артели нанимают для этого целые экскурсионные автоколонны. Благодаря дополнительным туристским маршрутам такие путешествия вполне доступны для любого коллектива и во многом скрашивают повседневную жизнь простых тружеников.

Японцы находят и ценят прекрасное и в том, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом предмете повседневного быта. Не только картина или ваза, а любой предмет домашней утвари, вплоть до лопаточки для накладывания риса, может быть воплощением красоты.

Находить прекрасное в обыденном учит и чайная церемония. Если страсти, бушующие в человеческой душе, порождают определенные жесты, то есть и такие жесты, которые способны воздействовать на душу, успокаивать ее. Строго определенными движениями, их размеренностью чайная церемония успокаивает душу, приводит ее в состояние, в котором она особенно чутко отзывается на вездесущую красоту природы.

В японском жилище есть ниша, где стоит ваза с икебана – композицией из цветов. Икебана – это самостоятельный вид изобразительного искусства. Ближе всего к нему стоит, пожалуй, ваяние. Скульптор ваяет из мрамора, глины. В данном случае в его руках – цветы и ветки.

Цель икебана – выражать красоту природы, создавая композиции из цветов и керамики. Искусство икебана любима в Японии за его общедоступность, за то, что оно помогает человеку любого достатка чувствовать себя духовно богатым.

Япония являет собой сейчас как бы двоякий пример для человечества. С одной стороны, своим жизненным укладом японцы опровергают домыслы о том, будто современная цивилизация обедняет духовную жизнь человека, заслоняет от него мир прекрасного. С другой стороны, облик Японских островов тревожнее других уголков земли предостерегает в наш век против губительных последствий неразумного природопользования.

Нельзя сказать, что Япония живописна лишь там, где природа ее осталась нетронутой. Разве не волнуют душу созданные многими поколениями уступчатые террасы рисовых полей? Или чайные плантации, где слившиеся кроны аккуратно подстриженных кустов спускаются по склонам, словно гигантские змеи?

Ухоженность, отношение к полю как к грядке или клумбе – характерная черта Японии, один из элементов ее живописности. А разве не украшают пейзаж бетонные ленты скоростных автострад или вантовые мосты, переброшенные через Внутреннее море?

Страна Восходящего солнца свидетельствует: человеческий труд способен приумножать красоту природы – пропорционально разумности его приложения.

– Вы не вправе считать себя японистом, пока не побываете на вершине Фудзи! – Работая в Токио собственным корреспондентом «Правды», я многократно слышал эту фразу, и от японских собеседников, и от коллег – зарубежных журналистов.

И вот в канун своего 40-летия я решил повторить то, что ежегодно совершают четверть миллиона человек: встретить восход на самой высокой точке Страны восходящего солнца.

Буду откровенным: когда служитель храма выжигал на моем паломничаем посохе последнее, десятое клеймо: «Вершина Фудзи, 3776 метров», в голове у меня была лишь далекая от поэтического пафоса японская пословица: «Кто ни разу не взбирался на эту гору, тот дурак. Но кто вздумал сделать это дважды, тот дважды дурак».

Хотя я прошагал лишь половину древней паломничей тропы, мой пеший подъем с середины склона нельзя назвать пустяковой прогулкой. Тем более, когда весь мой опыт альпинизма ограничивается воспоминаниями о груде шлака во дворе старого ленинградского дома, где я родился и вырос.

Кстати, именно эта груда шлака вставала у меня в памяти, когда я часами карабкался по склону главной японской горы, увязая ногами в пористых острых осколках и въедливом вулканическом пепле.

Священная для японцев гора действительно похожа на тысячекратно увеличенный отвал шлака. Та же фактура, тот же цвет: от темно-серого до буроватого. Пожалуй, та же крутизна. Впрочем, точнее будет сказать: чем выше, тем круче. Дает о себе знать чуть заметный прогиб склонов, который так любил подчеркивать на своих прославленных картинах художник Хиросиге.

Пешему восхождению на Фудзи обычно предшествует автобусная экскурсия по местному заповеднику. Бетонное кольцо автострады опоясывает гору, соединяет как жемчужное ожерелье пять озер, лежащих у ее подножия. Автобус мчится среди просвеченных солнцем сосновых лесов. Бархатные бабочки кружат над нетронутой травой опушек. Прямо к бетону дороги клонит колосья дозревающий рис. Женщины срезают и укладывают в корзины тугие гроздья винограда.

Но все это лишь первый план, лишь рамка, за которой глаз все время ищет главное – Фудзи. И лица ее, раскрывающиеся одно за другим, действительно неповторимы. То она предстает передо мной как серый призрак, плавающий в дымке утреннего тумана. То щедро удваивает свою красоту в глади озер. То после заката раскаляет край своего кратера отблесками ушедшего дня.

Чем же больше всего изумляет Фузии? Может быть, сочетанием своего величия с гордым одиночеством. Первая вершина Японии возвышается как бы на ровном месте. Горы вокруг находятся на почтительном расстоянии, словно не решаясь заслонить ее безупречных очертаний.

Даже не верится, что такой идеально правильный конус мог быть порождением одной из самых необузданных в природе стихий.

Как же велики дремлющие в недрах горы силы, если даже кратковременные пробуждения их столь грозны! Во время последнего извержения, произошедшего в 1707 году, улицы Токио были засыпаны 15-сантиметровым слоем пепла. А ведь от вулкана до столицы больше 100 километров!

Фудзи волнует своей картинностью в самом высоком смысле этого слова. Кажется, что перед тобой не явление природы, а произведение искусства, некий обобщенный образ, созданный воображением художника. Можно понять японских поэтов, утверждающих, что созерцание этой горы рождает стремление к самосовершенствованию.

Несколько миллионов человек ежегодно посещают эти места, превращенные в государственный заповедник. Суеверное паломничество превратилось в национальную традицию. И трудно сказать, что радует здесь в такой прозрачный день: близость национальной святыни, или простор нетронутой природы.

– Фудзи – вулкан правильной конической формы. Это самая высокая и самая красивая гора в Японии…

Девушка-экскурсовод смущенно опускает на колени микрофон. Да, обыденные слова здесь слишком бедны. Но легко ли объяснить, почему столь знакомая, даже примелькавшаяся на открытках гора, заставляет сердце учащенно биться!