Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

70 000

4 000

9 000

9 000

2 000

3 000

1 000

28 000

145 000

863 000

175 000

7 000

4 000

25 000

15 000

23 000

27 000

20 000

127 000

630 000

110 000

8 000

(2 000)

(1 300)

3 000

(1 000)

(1 700)

17 000

94 000

450 000

Закончилась гиперинфляция – кончилась и роль Берлина в качестве столицы русской эмиграции. После преодоления в конце 1923 года гиперинфляции численность российских беженцев в столице Веймарской республики начинает стремительно сокращаться.

В середине 1923 года в Германии, по оценке Лиги Наций, находилось 600 тысяч русских, из них более 300 тысяч – в Берлине (Католическая организация Päpstliches Hilfswerk зарегистрировала в Берлине 300 тысяч русских, которым требовалась помощь, а по данным Arbeiterfürsorgeamt, в 1923 году 360 тысяч русских в Берлине искали приюта). Русское присутствие в столице было весьма и весьма ощутимо. «В 20-х годах Берлин был заполонен русскими, всюду были русские кабаре и дорогие бары для белых эмигрантов, русские рестораны и книжные магазины. В городе продавались три ежедневные газеты на русском языке. Постоянно чувствовалось русское влияние на немецкое искусство, особенно влиятельными были советский театр и советское кино», – пишет об этом историк Веймарской республики А. де Йонг 114. Русские были настолько заметны в общественной и повседневной жизни Берлина, что немцы были склонны преувеличивать их численность и влияние на происходящее. Существовал, например, анекдот о немецком патриоте, который застрелился от отчаяния, поскольку нигде в Берлине не смог услышать ни одного немецкого слова: отовсюду доносилась только русская речь.

Начиная с декабря 1923 года экономическая обстановка в Германии постепенно нормализуется. Центральный банк Германии привязывает национальную валюту к продовольственным запасам (вводит так называемую «ржаную марку») и тем самым сокращает инфляцию. В начале 1924 года марка стабилизируется, и стоимость жизни в Германии для иностранцев резко дорожает. Русские эмигранты снова устремляются на запад (прежде всего во Францию, где после войны все еще существовала нехватка трудоспособного мужского населения и рабочая сила была востребована вплоть до 1926 года, когда в стране разразился финансовый кризис), в дальнейшем – в США, а также на восток: в Чехословакию, в балканские страны. Некоторые возвращались в Советскую Россию.

Таким образом, Берлин для сотен тысяч беженцев стал пересадочной станцией. Это точно и образно зафиксировал И.Г. Эренбург в «Визе времени»:

Ведь сколько раз в былые времена, проезжая Берлин, торопились мы скорее перебраться с одного вокзала на другой, подняв воротник пальто, не глядя на прямые, скучные улицы. Берлин тогда казался нам не городом, а узловой станцией. Что же, мы не были столь далеки от правды. Конечно, многое изменилось в Европе. Говорят, что и Берлин сильно изменился. Но сильнее всего изменились мы сами. Если я живу в Берлине, то отнюдь не оттого, что в нем появились мимозы или кианти. Нет, просто я полюбил за годы революции грязные узловые станции с мечущимися беженцами и недействующими расписаниями 115.

Однако трансмиграция беженцев в США обернулась для Германии новой проблемой: американские власти принудительно высылали беженцев из России (их против воли сажали на пароходы, идущие в Германию, несмотря на отсутствие германской визы). Таким образом, Германия, старавшаяся снизить количество иммигрантов, поощрявшая трансмиграцию и репатриацию, сама оказывалась территорией, на которую депортировали нежелательных приезжих 116. И в 1925 году численность русских беженцев в Германии снова достигает уровня 1922 года – 250 тысяч человек. В 1926 – 1929 годах она сокращается до 150 тысяч. Наконец, в 1930 году она составляет 100 тысяч человек, и в начале 1930-х годов наблюдается ее дальнейшее снижение 117.

Представление о численности и миграциях русских беженцев в 1920 – 1930-е годы дает приводимая ниже таблица 118:

Следует учесть, что приведенные данные могут быть неполны, ибо не все эмигранты были зарегистрированы. В то же время многие, натурализовавшись и формально перестав быть эмигрантами, сохраняли национальную идентичность и считали принятие иностранного гражданства формальным актом. Сокращение численности русских эмигрантов объясняется несколькими факторами: высокой смертностью, натурализацией, неблагоприятной демографической ситуацией – большинство эмигрантов были одинокими мужчинами, что обусловило низкую рождаемость. За 1921 – 1931 годы, после объявления политической амнистии в 1921 году, в Советскую Россию – СССР вернулось свыше 181 тысячи человек (пик пришелся на 1921 год – 121 843 человека), большинство из них, по данным эмигрантской печати, было репрессировано 119.

Без большого риска ошибиться можно предположить, что среди мигрантов с востока на запад и обратно было немало русских евреев. Точнее, евреев русских и польских. США были традиционной целью еврейской эмиграции из Российской империи в конце XIX – начале XX века, а Германия служила перевалочным пунктом. Теперь ситуация резко осложнилась, и многие были вынуждены возвращаться обратно. Конечно, в данном случае речь идет о беднейших слоях эмигрантов. Люди состоятельные имели, как правило, возможность обеспечить себе необходимые документы и финансовые гарантии заранее. Но для них в 1920-е годы США не были особенно привлекательны: деловая и интеллектуальная элита русско-еврейской эмиграции предпочитала Европу, более близкую по языку (немецкий и французский были «стандартными» языками, изучавшимися в российских учебных заведениях, в отличие от английского) и культуре.

Карл Шлёгель пишет о восточноевропейских евреях, по-видимому, не без влияния «берлинской» прозы Эренбурга:

И вот они попали в послевоенный Берлин, как эмигранты, беженцы, транзитные пассажиры или с надеждой остаться здесь навсегда. На десятилетие этот город стал остановкой, промежуточной станцией, сборным пунктом для прибывающих с Востока евреев, будь то на пути в морские гавани Бремен и Гамбург, или по дороге в Палестину, или же (добровольно или в результате высылки) на обратном пути в Россию и в Польшу 120.

Евреи были третьей по численности этнической группой российской эмигрантской общины в Германии, после собственно русских и русских немцев (К. Шлёгель подразделяет немцев, в свою очередь, на немцев, живших в великорусских губерниях, и балтийских). В нашем распоряжении есть точные данные о еврейской составляющей российской иммиграции только на 1925 год (данные на 1925 год приводятся в статистическом справочнике Х. Зильберглайта о евреях Германии, изданном в 1930 году): из приблизительно 250 тысяч эмигрантов из России 63 тысячи составляли евреи 121.