Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Опыт Гражданской войны продемонстрировал большинству еврейского населения страны, что в безопасности оно может себя чувствовать только при Советской власти. Более того, при Советской власти для евреев открылись невиданные до тех пор возможности в области образования, политической и профессиональной карьеры. Однако за это надо было платить – платить утратой религии, языка, культуры, одним словом, утратой национальной идентичности, т.е. тем, что евреи сохраняли на протяжении тысячелетий, включая и два с половиной столетия пребывания в Российской империи.

Участники этнографических экспедиций в бывшую Черту оседлости в середине 1920-х годов констатировали «в каждом местечке особый вариант вероотступлений, – один необычнее другого». В Рогачеве «деды – талмудисты, сыновья – коммунисты, а дети у них трефные – неосвященные еврейским обрезанием», в Гомеле под окном синагоги ребятишки распевали по-еврейски и по-русски: «Долой, долой монахов, раввинов и попов». Необрезанный Берка, посаженный дедом в синагоге на стол рядом с Торой, на его вопрос: «Чем будешь, Берка?» – важно заявил: «Во-первых, я не Берка, а совсем Лентрозин [сокращение от Ленин, Троцкий, Зиновьев. – О.Б. ], а буду – я буду чекистом» 662.

Местечковые мальчики двинулись в города, чтобы стать чекистами, инженерами, поэтами, шахматистами и музыкантами. Местечковый провинциальный мир с его верованиями и отжившими обычаями стал им чужд и неинтересен. Русская революция стала и революцией «на еврейской улице».

Российское еврейство было расколото, как и вся страна, и говорить о его единых интересах не приходилось. Между тем еврейские общественные деятели – и это объединяло и «кающихся», и их противников – отказывались это признавать. Даже Кулишер, в своей критике взглядов Бикермана и Ландау писавший о евреях как о неопределенных и неорганизованных группах, не имеющих никакой единой «воли», в полном противоречии с этим тезисом называл выступления «кающихся» несовместимыми с достоинством еврейского народа и идущими на руку его врагам 663.

Очевидно, что представления о достоинстве еврейского народа у Кулишера и других авторов либерально-демократической «Еврейской трибуны», членов Отечественного объединения русских евреев, публицистов сионистского «Рассвета» или «невредных пареньков» из Касриловки, ставших большевистскими функционерами, были весьма разными. Так же как представления о его врагах.

Вернемся, однако, к деятельности «погромной комиссии». Она получила широкий общественный резонанс в 1926 – 1927 годах, когда в Париже происходил процесс над Шаломом Шварцбардом 664, бессарабским евреем, все члены семьи которого (15 человек) были истреблены во время погромов на Украине. 25 мая 1926 года в Париже Шварцбард застрелил лидера украинских националистов Симона Петлюру, которого считал виновником погромов. Комитет парижских защитников Шварцбарда под руководством Л.Е. Моцкина обратился за помощью к берлинским публицистам и историкам (И.М. Чериковеру, Я.Д. Лещинскому, Н.Ю. Гергелю, С.М. Дубнову, И.Я. Клинову) 665для подготовки материалов для защиты подсудимого, прежде всего сведений о погромах, осуществленных петлюровскими войсками. 27 октября 1927 года Шварцбард был оправдан 666.

В 1932 году вышла в свет книга И.Б. Шехтмана «Погромы Добровольческой армии на Украине: (К истории антисемитизма на Украине, 1919 – 1920 гг.)» 667, увенчавшая берлинский период деятельности Архива истории восточноевропейского еврейства и остававшаяся вплоть до начала XXI века наиболее полным и документированным исследованием погромов, осуществленных войсками белых.

И общественная, и научная жизнь русско-еврейского Берлина была многоязычной. Одни и те же авторы писали по-русски и на идише, некоторые – на иврите и по-немецки. Л.М. Брамсон, Р.А. Абрамович (Рейн), С.М. Дубнов входили в состав авторского коллектива «Всеобщей энциклопедии» (Algemeyne entsiklopedye) на идише 668. Издательство «Грани» организовало еврейский отдел (под руководством И.М. Чериковера) – «Литераришер фарлаг», который печатал книги на идише. Литературные и научные произведения, созданные на идише и иврите, часто переводились на русский. Русское универсальное издательство выпустило в 1921 году в серии «Всемирный пантеон», в которой публиковались произведения всемирной литературы, «Еврейский сборник». В сборнике был напечатан отрывок из «Сказания о погроме» Х. – Н. Бялика, а также переводы рассказов Шолом-Алейхема, Л. Переца, Ш. Аша, А. Рейзена и Ф. Галперина. Издательство С.Д. Зальцмана выпустило в 1922 году альманах «Сафрут», состоящий преимущественно из переводов с иврита и идиша (в переводах были опубликованы стихи Бялика, Черниховского, Л. Яффе, рассказы Г. Шофмана, Х. Тадира) и нескольких оригинальных произведений на еврейскую тему (в том числе стихов Бунина и Брюсова) 669. Труды Дубнова печатались в издательстве «Jüdischer Verlag» по-немецки, в «Литераришер фарлаг» на идише, в издательствах «Аянот», «Двир» и «Гешер» на иврите.

Особняком в этом отношении стоит Илья Эренбург, писатель, поэт, соредактор искусствоведческого конструктивистского журнала «Вещь»: человек, вовлеченный как в русскую, так и в еврейскую берлинскую культурную жизнь (несмотря на то, что он крестился в католицизм), но при этом не знающий ни иврита, ни идиша. В. Шкловский оставил запоминающийся портрет Эренбурга берлинского периода:

У него три профессии: 1) курить трубку, 2) быть скептиком, сидеть в кафе и издавать «Вещь», 3) писать «Хулио Хуренито».

Последнее по времени «Хулио Хуренито» называется «Трест Д.Е.». От Эренбурга исходят лучи, лучи эти носят разные фамилии, примета у них та, что они курят трубки.

Лучи эти наполняют кафе.

В углу кафе сидит сам учитель и показывает искусство курить трубку, писать романы и принимать мир и мороженое со скептицизмом.

Природа щедро одарила Эренбурга – у него есть советский паспорт.

Живет он с этим паспортом за границей. И тысячи виз.

Я не знаю, какой писатель Илья Эренбург.

Старые вещи нехороши.

…

Прежде я сердился на Эренбурга за то, что он, обратившись из еврейского католика или славянофила в европейского конструктивиста, не забыл прошлого.

Из Савла он не стал Павлом. Он Павел Савлович и издает «Звериное тепло» 670.

В Берлине Эренбург обращается к еврейским мотивам 671. Он пишет «Шесть повестей о легких концах» (Берлин: Геликон, 1922). В 4-й главе этой книги, «Шифс-карте», предваренной иллюстрацией Эль Лисицкого, описывается Бердичев в годы Первой мировой и Гражданской войн: погромы, евсекция, превращение синагоги в клуб им. Троцкого, запрет соблюдать Субботу. Главный герой – часовщик Гирш, надеявшийся получить от эмигрировавшего в Америку сына «шифскарту» и уехать к нему, – погибает во время погрома. Иллюстрация Эль Лисицкого представляет собой коллаж: отпечаток ладони, в центре которого – две еврейские буквы, пей и нун, – аббревиатура, с которой начинаются традиционные надписи на еврейских надгробиях 672.