Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

– Милый, наша совместная жизнь все равно уже давно шла к своему концу. И спасибо Борису Николаевичу, что его внезапное решение ускорило то, что рано или поздно все равно бы произошло, – подытожила я.

Утром я созвонилась с Першиным. Он подхватил меня, и мы помчались во «Внуково-2». По дороге я сдуру сказала ему, что он был прав и что я действительно почувствовала себя героиней того самого анекдота. Вот только в наш век – век расцветшего феминизма из командировки вернулся не муж, а жена.

Теперь, когда мне говорят о том, что женщины любят посплетничать, я отвечаю, что мужчины любят это еще больше. И у меня есть на это все основания. Не успел самолет подняться в воздух, как ко мне подсел сам первый вице-премьер.

– Лилька, Першин рассказал… Это так и есть?

– Ну да, развожусь.

– Да ладно. Ну, всякое в семье бывает. А ты сразу – развожусь. Ты ее действительно видела?

– Ее. Нет, только слышала. Дала возможность спокойно уйти. Не волосы же ей рвать?

– Ты что, даже не посмотрела?

– А зачем, – сказала я, – и вообще, давай, Немцов, не будем. Тема дерьмовая. Обсуждать не хочу.

– Ладно. Только знаешь, не переживай. Почти со всеми такое в жизни случается.

– И с тобой?

Он как-то тихо кивнул головой. А я подумала: Интересно, только в какой роли он выступал в этой мизансцене? Уж точно – не в роли вернувшейся из командировки жены.

А потом мы выпили коньяка за мое светлое будущее и за здоровье Бориса Николаевича, с чьей легкой руки я закрыла последнюю страницу романа под названием «Мой второй брак».

Мы летели. Нас ждали рельсы и шахтеры.

А развод? Развод случился. Самое смешное – он случился одновременно с дефолтом, так что последний прошел для меня совершенно незамеченным.

И последнее. С высоты прожитых лет по этому поводу могу сказать только одно:

– Дорогой Борис Николаевич, господин Президент, еще живет на этой земле женщина, которая вспоминает вас добром. Благодаря вам я стала счастливой и свободной. Во всех смыслах. И я это очень ценю и помню.

Только я собралась продолжить свое повествование и написать о том, как мы с Немцовым снимали с рельсов бастующих шахтеров, как совершенно неожиданно для меня, словно чертик из табакерки, на свет выскочила совсем другая история.

Шла весна тысяча девятьсот девяносто девятого года. «Правые» со всей серьезностью занялись покорением (хотела написать: властной вертикали, но быстро сообразила, что таковой еще и в помине не было), поэтому – пусть будет – думской вершины. Мы с Немцовым собирались в очередную командировку, как внезапно мой шеф сообщил, что поездка отменяется и что вместо этого он в составе делегации отправится в Югославию с гуманитарной миссией.

Напомню, что в это время в самом разгаре был югославский кризис, и авиация НАТО под давлением США старательно бомбила Белград. В России политики всех мастей клеймили проклятых американцев, Борис Ельцин неоднократно призывал Билла Клинтона прекратить операцию, некоторые горячие головы уже собрались отправиться на войну, чтобы помочь братьям-славянам, а наше руководство, посовещавшись, решило для начала попытаться консолидировать «основные христианские конфессии», то есть – католиков и православных для того, чтобы духовные лидеры объединились и выступили против агрессии. Я не знаю, кому конкретно принадлежала эта идея, потому что я появилась в процессе, уже на более поздней стадии ее развития.

Дело в том (знаю это со слов Немцова), что в Белград должны были ехать Гайдар, Немцов и Чубайс. Но Ельцин, одобривший идею в целом, не согласился отпустить Анатолия Борисовича. Тогда было решено, что Чубайс берет на себя переговоры с Патриархом Русской Православной Церкви Алексием, а Гайдар, Немцов и присоединившийся к ним Борис Федоров отправляются сначала в Белград, чтобы встретиться с Патриархом Сербии Павлом, а затем в Рим на встречу с Папой Римским Иоанном Павлом П.

Возбужденный Немцов влетел в свою приемную и сказал секретарше, чтобы она срочно нашла его загранпаспорт, так как надо было получить необходимые визы. И тут я поинтересовалась, кто и как будет освещать поездку.

– Дело хорошее, начальник, – сказала я. – Но у нас ведь еще и выборы впереди. Об этом тоже надо подумать. Неплохо, если бы страна узнала своих героев в лицо, а то вы под бомбы направляетесь, а коммунисты и записные патриоты опять будут рассказывать, что вы, проклятые либералы-западники, прихвостни мировой буржуазии, помогаете кровавому дядюшке Сэму.

– А правда, Лиль, кто с нами едет? Ведь Трапезников (руководитель пресс-службы Чубайса) теперь точно не поедет, с Толей останется.

– Вот и я про это. У тебя один выход…

– ???

– Взять с собой меня.

– Ты с ума сошла. Там бомбят все-таки.

– Ну конечно, вас бомбить можно, а меня нельзя. Чем я хуже?

– Ты же женщина.

– Бомбам на это наплевать, – сурово закончила я, – звони Чубайсу и договаривайся, а я пошлю водителя ко мне домой, чтобы дочь мой паспорт передала.

Немцов действительно позвонил Анатолию Борисовичу и договорился. Андрей Трапезников дал мне координаты журналистов, работающих в Белграде, документы были оформлены прямо ночью, мы их получили и отправились по домам, чтобы утром вылететь в Венгрию. А уже из Будапешта делегация должна была отправиться в Белград, что называется, наземным транспортом.

Рано утром за мной заехал шофер Немцова. В авто уже сидел его помощник – Валера Аникин, и мы поехали за шефом. Приехали, отзвонились, чтобы он спускался к машине и стали ждать. Время поджимало, а Немцов все не появлялся. Была, к сожалению, у моего шефа такая дурацкая привычка – приезжать к самолету в самую последнюю минуту. Конечно, его опоздания не шли ни в какое сравнение с опозданиями одного очень известного у нас в стране и за ее пределами современного политического деятеля, но, чего уж, числилась и за Немцовым такая непростительная слабость.

Наконец, Немцов соизволил выйти. Водитель взял с места в карьер, и мы помчались. Через какое-то время нам начали звонить, интересоваться, где мы, потому что все уже были в аэропорту. И камеры с журналистами стояли заряженными, и Чубайс приехал, чтобы пожать руки своим героическим товарищам и благословить на святое дело, и Гайдар с Федорым были на месте, а вот Немцов – необходимый элемент для создания этого эпического патриотического полотна, достойного кисти великого русского художника Репина, все никак не появлялся.

Наш водитель проявлял чудеса эквилибристики, и только благодаря этому мы семимильными шагами приближались к цели. Но вдруг… (Ох, уж мне это «вдруг»!) на самом подъезде к аэропорту образовалась пробка. Пробка, и все тут.