Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Он молча смотрел на Немцова и ждал его реакции. Борис, ничего не сказав, махнул ему рукой: мол, оставайся на месте. Потом подошел к стойке буфета и взял хорошую порцию коньяка. Вернулся к столику. Попросил меня и перепуганную и извиняющуюся женщину – жену полковника – присесть где-нибудь в сторонке: «Посидите, попейте вместе чайку. У нас тут будет мужской разговор». И, разлив коньяк в пластиковые стаканчики, начал что-то настойчиво объяснять своему собеседнику.

Беседовали они минут тридцать. Вернее, говорил все больше Борис, а бывший полковник внимательно слушал и иногда задавал вопросы. Я не слышала, о чем шел разговор. Только видела, как Борис эмоционально размахивает руками и говорит что-то резкое, говорит энергично, пытаясь донести до собеседника суть.

Не знаю, что уж там он ему сказал, только от ненависти полковника, судя по всему, не осталось и следа.

Через какое-то время они подозвали к себе и нас. Немцов рассказал какой-то развеселый анекдот, мы все выпили, а после Борис с новым сторонником СПС крепко обнялись. И тот пообещал Немцову впредь голосовать только за него.

«Отличный ты мужик, Борис», – сказал он на прощанье, получая в подарок снятые с руки Немцова часы. И мы улетели.

Вот такая у Бориса была работа с электоратом.

И последнее. Такого начальника и друга у меня больше не было. И теперь уже не будет.

Чем короче предисловие – тем оно лучше. И все же, как оказалось, не могу совсем без него обойтись. Что главное? В моих байках вы встретите много известных имен. Помните – это просто люди. И они ничем не отличаются от нас с вами. Я много пишу о девяностых, тех самых девяностых, которые окрестили лихими. Помните – это всего лишь кем-то придуманный и навязанный нам штамп. И главное. Наверное, я вас немного развлеку. В этих моих байках много смешного. Но все-таки я очень хочу, чтобы вы задумались. Ведь все, во что мы тогда верили и чем мы тогда занимались, для нас было очень важно и очень серьезно.

Прочла сегодня на сайте «Эха» комментарии Михаила Веллера на тему отношения то ли либералов к гомосексуалистам, то ли гомосексуалистов к либералам, то ли власти как к первым, так и ко вторым. И вспомнила о своей встрече с писателем в стенах Государственной думы в те далекие благословенные времена, когда давно благополучно почивший СПС имел там свою фракцию. А я, как известно, была пресс-секретарем руководителя этой самой фракции.

Вызывает меня Немцов. Вхожу в кабинет. Он сходу:

– Ты знаешь, кто такой Веллер?

– Ну, – настороженно тяну я. (Мой шеф нельзя сказать, чтобы сильно интересовался литературой. Читал, конечно, но, как я понимала, столько, сколько читает среднестатистический физик, коим Борис Ефимович являлся до погружения с головой в российскую политику).

– А что? – аккуратно так интересуюсь.

– Да Леня Гозман прислал. Сказал, что надо поговорить и просто как на духу все ему рассказать.

– Раз Леня сказал «надо», значит встретим и расскажем. Веллер, наверное, материал для новой книги собирает.

– А ты читала?

– Ну, Борь, кто же «Легенды Невского проспекта» не читал?

Тут вижу настороженно-виноватый взгляд Немцова и понимаю, что теперь знаю, кто.

– Кстати, у него только что роман новый вышел – «Время 0», о том, как «Аврора» сорвалась с места своей вечной стоянки и вместе с командой быстро революционизировавшихся матросов отправилась в Москву, чтобы долбануть из орудий в сторону Кремля.

Смотрю, шеф немного успокоился.

– Как, как, говоришь? «Время 0»? Ладно, веди своего писателя.

Встречаю Веллера, веду, по дороге вдохновенно восторгаюсь его творчеством (честно, очень люблю), привожу к шефу.

Тот встречает с распростертыми объятьями. Весь в восхищении. «Вы – писатель земли русской».

– Ой, – думаю, – как бы он его с Прохановым не перепутал. – Ан, нет. Все в порядке. Уже идет восторженный пересказ последнего романа. Вижу, что писатель польщен, удивлен и горд. Далее – пара ярких баек от Немцова, которые здесь приводить не буду, так как они вошли в сборник «Легенды Арбата». Крепкое рукопожатие и вот – я уже веду писателя к выходу.

Правда, до этого он посещает туалет, заметив, что именно так можно понять, что за люди здесь работают.

Увы, думский сортир Веллера сильно разочаровал. Ребром стал вопрос: почему нет туалетной бумаги. А мое объяснение сильно повеселило. Дело в том, что думские уборщицы в целях экономии утром оставляли в кабинках предельный минимум гигиенических средств, который заканчивался уже где-то к обеду. А вот посещением буфета мастер пера остался очень даже удовлетворен. Особенно восхитили Веллера скромные цены, умилительный ретро-винегрет с ломтиком селедочки и веточкой петрушки в стиле «да здравствует СССР» и чайничек с холодным чаем, оказавшимся, естественно, коньячком, который официально был запрещен, но для своих подавался в таком законспирированном виде.

– Ах, какой совок-с, какой чудный совок-с, – заметил писатель.

А посему, расстались мы очень довольные друг другом. Вот, кажется, и все.

Уже не помню, что это был за год. Помню точно, что это был съезд партии и что проходил он в зале Дома Союзов.

Съезд был бурный, нервный, многоголосый. Практически все, как это часто бывает у демократов и либералов, имели по любому вопросу свое собственное мнение, а посему рьяно отстаивали его на трибуне. Казалось, что высказаться о наболевшем готов каждый второй (если не каждый первый участник съезда). А так как решался какой-то очень серьезный вопрос, может, о формировании первой тройки на предстоящие выборы, а может, о коллективном руководстве, запамятовала и сочинять не буду, но заседание очень затянулось. Затем кто-то совсем уж принципиальный заявил, что столь ответственное решение надо принимать путем тайного голосования, что, естественно, сильно удлинило процедуру.

На время работы счетной комиссии СПСовская верхушка уединилась в комнате отдыха. В это время я занималась исстрадавшимися журналистами, раздобыв скромную бутылку виски для поднятия настроения пишущей братии и строго блюдя «норму», чтобы присутствие алкоголя в их крови не сказалось в дальнейшем на качестве новостей. И тут меня позвал Немцов. Только по этой случайности я и оказалась свидетелем одной юмористической сцены.

За столом и рядом с ним сидели Чубайс и Хакамада. Стояло еще два-три депутата. А вокруг стола нервно кружил Борис Надеждин. Очень возбужденный и взъерошеный Борис бегал, заламывая руки, пыхтя, возмущаясь, ежеминутно глядя на часы и с кем-то постоянно еле слышно переговариваясь по телефону.