Лилия Дубовая - Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Наши переговорщики с чувством выполненного долга отправились в Москву, а я, Аникин и Виктор Некрутенко (в будущем – ответственный секретарь федерального политсовета СПС) остались в Риме. На следующий день мы успешно посетили Ватикан, еще раз прогулялись по городу, зашли в Собор Святого Петра, посмотрели знаменитые фонтаны, Колизей и Форум. Короче, зря времени не теряли. Вечером Валера пригласил нас в чудный ресторанчик, и мы бутылкой хорошего красного вина отметили успешное начало предвыборной компании. А утром нас ждал самолет. Мы летели в Москву. Осталось только сказать, что «совершенно, ну, совершенно нечаянно» Валера сдал наши билеты, а билеты бизнес-класса, те самые, по которым должны были ехать Немцов, Федоров и Гайдар, остались.

– Но все равно, – резонно заметил Валера, – деньги-то мы в любом случае сэкономили, только чуть меньше, чем могли, и с кем не бывает?

Да, два слова об очаровательном профессоре. К моему удивлению, на следующий день он приехал ко мне и повторил свое предложение. То самое – о руке и сердце. Но я сказала, что не могу бросить партию в такие судьбоносные для нее дни. К чему опечаленный профессор отнесся с пониманием, обещал помнить и звонить, честно позвонил мне в Москву пару раз, а потом, как я и думала, остыл, кем-нибудь утешился и, таким образом, остался в моей памяти приятным воспоминанием. Правда, Некрутенко еще долго и с удивительной регулярностью (особенно, когда во время выборов что-то не ладилось) говорил:

– Вот, Лилька, сидишь сейчас, разгребаешь это дерьмо, а могла бы… сидела бы себе в Риме и пила свой любимый кофе. Кофе-то помнишь? Хорош был, определенно, хорош.

Добавлю, что Борис, прочитав эту байку, напомнил мне, что он в Москву не полетел, а сразу отправился в штаб-квартиру НАТО, чтобы передать натовскому руководству собранные правыми по всей стране подписи россиян, выступавших против войны в Югославии. Кстати, там тоже была развеселая история с внезапно пропавшей, а после – внезапно нашедшейся фурой с этими самыми подписями. Но это не моя история. В Брюсселе с Немцовым меня не было.

С утра сунула нос в ФБ. Опять наткнулась на очередной спор. Подумала: ну почему мы так нетерпимы к чужому мнению? Любой обмен мнениями, любое отстаивание своей позиции почему-то сразу и резко перерастает в склоку, а уровень агрессии просто зашкаливает. Особенно любопытно читать комментарии к постам Немцова. Странная там публика подобралась. Иногда прочту и подумаю, правду говорят, что с друзьями чаще сложнее разобраться, чем с врагами. А кто радует, так это мой любимый Денис Драгунский. Вот он просто настоящий специалист по провокациям. Только что-то написал, тут же – взрыв страстей и эмоций. Кстати, с Денисом мы еще с СПС знакомы. И когда я уходила из агонизирующей партии в издательство, именно его я, что называется, забрала с собой. Помню, что Денис, занимавшийся партийной газетой, в очередной раз заглянул к нам на огонек, как всегда щедро раздал всем женщинам по комплименту и рассказал очередной чудный, очень «денисодрагунский» анекдот, а после в разговоре я сказала ему, что не хочу больше смотреть, как партия агонизирует и участвовать в продлении этой агонии не намерена, поэтому ухожу в издательство, благо, подруга давно приглашает. Услышав это, Денис встрепетнулся и сказал:

– Лилечка, я тут пишу понемногу. Может, пришлю что? Может, интересно будет?

– Конечно, Денис. Почитаю. Давайте. Обещать пока ничего не обещаю, но попробовать можно, а вдруг что-то и получится.

И действительно – получилось. Горжусь, что первая книга Драгунского «Нет такого слова» вышла с моей подачи и при моем скромном участии.

А почему я начала со споров? Потому что хотела сегодня рассказать о переговорах в городе Шахты в июле 1998 года, которые первый вице-премьер Немцов вел с бастующими шахтерами, устроившими очередную сидячую забастовку на рельсах и, тем самым, напрочь парализовавшими железнодорожное сообщение на юге страны. Но прежде – еще два слова о переговорах вообще.

Да, что касается переговоров, то тут любому политику не позавидуешь, потому что они – одна из главных составляющих этого почтенного занятия. Немцову с ними тоже всегда и сильно везло. Я не буду сегодня говорить о бесконечных, нервных, затяжных, нудных, сложных, ужасно тяжелых и так ничем хорошим и не закончившихся переговорах с «Яблоком». Чего только и кто только об этом не писал. Разве что скажу, что мне кажется, переговоры с Явлинским просто не могли быть успешными. Во-первых, считаю, что обе стороны – и СПС и «Яблоко» – внутренне не готовы были объединяться, что бы при этом не говорилось на публику, а во-вторых, Григорий Алексеевич никогда, ни при каких обстоятельствах не смог бы отказаться от своего единственного детища. Ведь «Яблоко» – это все, что он создал в своей жизни.

Немцов же, на удивление, умел наступать на горло собственной песне ради дела (взять хотя бы наши первые думские выборы, когда в итоге тройку возглавил Кириенко, все правильно рассчитавший и умно вошедший в коалицию самым последним). Но и ему любые переговоры давались непросто. Помню, как в самом начале 1999 года к нам (напомню, что Немцов сидел тогда в здании Администрации Президента) зачастила Хакамада. Шел разговор об участии Ирины с ее партией в предстоящих думских выборах. Что происходило там – за закрытой дверью кабинета – не знаю. Но могу рассказать, как с интересом наблюдала, как после ухода Ирины из кабинета просто вылетал взъерошенный Немцов, делал пару-тройку кругов по приемной, останавливался, выдыхал, а после произносил свою коронную – именно тогда рожденную и выстраданную фразу:

– Это не Хакамада, это Хиросима какая-то.

После чего возвращался в кабинет работать. А вот переговоры, которые он вел тогда со своим нынешним товарищем по борьбе Владимиром Рыжковым, вообще доводили его до белого каления. После посещений того же кабинета Рыжковым, с Немцовым какое-то время вообще невозможно было даже разговаривать. Борису требовалось очень много времени, чтобы прийти в себя после их общения. Думаю, просто они с Володей очень разные. И им сложно до конца понять и принять мнение своего оппонента. Интересно, сейчас что-то изменилось?

Но вернемся к шахтерам. Как я уже писала, Немцов инспектировал свои любимые проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2», когда Ельцин, уставший от развязанной с помощью шахтеров «рельсовой войны», решил окончательно разобраться с ситуацией. Он вызвал Немцова из командировки и, наряду с другими членами правительства, отправил его на переговоры с бастующими шахтерами. Нам достался небольшой городок Шахты в Ростовской области. Мы прилетели в Ростов, где нас встречала, наверное, вся чиновничья верхушка города, и отправились на место нашей дислокации. Стояло прекрасное лето. Запомнились огромные белые акации (жаль, что они уже не цвели) и пирамидальные тополя вдоль дорог, а еще бесконечное количество подростков у обочин, которые пытались продать проезжающим огромных раков – чаще только выловленных и еще живых, а иногда – ярко-красных, а значит, уже готовых к употреблению. Кстати, раков мы потом попробовали. Это было одно из главных блюд импровизированного банкета, который устроило руководство городка по поводу нашего отъезда. Но до этого было еще очень далеко. Переговоры нам еще только предстояли.