Кристофер Хэдфилд - Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите

Я передал свои личные вещи помощнику, который проследит, чтобы ничего не пропало (все, что побывало в космосе, представляет интерес для коллекционеров), минут пятнадцать спокойно посидел, после чего меня вместе со стулом отнесли в поспешно установленную медицинскую палатку, где я переместился на кушетку. Меня ужасно тошнило. Медики помогли мне умыться, вылезти из своего «Сокола» и хоккейного джемпера, пропитанного потом, и облачиться в обычный голубой летный костюм, после чего поставили капельницу, чтобы пополнить мой организм жидкостью, так что обошлось без обмороков.

Затем вместе с Томом и Романом мы погрузились в бронированный автомобиль, длинный и низкий, пропахший дизельным топливом, чтобы проехать несколько метров до вертолета. Не самая приятная поездка, особенно когда жутко тошнит. Каждый из нас погрузился в свой отдельный Ми-8 — российский военный транспортный вертолет, с кроватью, медсестрой, врачом и личным помощником. Больше всего меня привлекала кровать. Я находился в полубессознательном состоянии, и каждый раз, когда я поворачивал голову, мне казалось, что я несусь сквозь пространство и время. Я почти сразу уснул.

Когда час спустя мы приземлились на аэродроме в Караганде, я немного пришел в себя, и мне хватило сил, чтобы оставить автограф на двери автомобиля (каждый астронавт и космонавт делает это один раз — случайный порыв, который тотчас превратился в традицию; приятно добавить свою подпись к автографам коллег, которых знаешь лично или о которых наслышан). Нам помогли забраться в машину и быстро отвезли на церемонию, на которой местные высокопоставленные персоны одарили каждого из нас пурпурным халатом, черной шляпой, похожей на колпак Мерлина, и двухструнной «гитарой», напоминающей по форме тыкву. Молодая казашка в национальном костюме угощала нас традиционными для путешественников дарами: хлебом, солью и водой.

Потом началась пресс-конференция, и первый вопрос был: «А вы знаете, что видеоролик “Space Oddity” набрал семь миллионов просмотров?» Конечно, я не знал. Названное число казалось невероятным. Я себя очень плохо чувствовал, но пришлось объяснить, что космическая экспедиция МКС-34/35 вовсе не была посвящена съемке музыкального клипа. Наоборот, задачей этого клипа было сделать редкое и прекрасное впечатление от космического полета более доступным. Я что-то пролепетал на русском о важности нахождения в космосе именно живых людей, а не роботов. После пресс-конференции какой-то добросердечный человек отвез меня в душевую, где я мог уже не волноваться, что о моем плохом самочувствии напишут в газетах.

Позже нас доставили обратно в аэропорт, откуда Роман улетел в Россию, а мы с Томом сели на Gulfstream III — небольшой самолет, принадлежащий НАСА, с двумя кроватями, расположенными в кормовой части, и отдельным салоном для десяти пассажиров. Из-за усталости прощание прошло как в тумане и без сантиментов. В нас их уже не осталось. Мы все были готовы забыться сном. Полет до Хьюстона займет около 20 часов. В моменты пробуждения медики будут приставать с проверкой наших жизненных показателей и настойчиво требовать новых образцов крови и мочи; в НАСА стараются получить как можно больше данных о физиологических последствиях длительного космического полета. Пока самолет дозаправляется в Престуике (международный аэропорт в Шотландии), я принимаю душ, сидя на стуле. Вымыть руки, почувствовать всего себя снова чистым впервые за последние полгода — удивительное ощущение.

Когда после посадки в Хьюстоне я вышел из самолета, жутко уставший и все еще нетвердо стоящий на ногах, меня встречала только небольшая группа. Я поцеловал и обнял Хелен. Возможность разговаривать с ней без двухсекундной задержки, сопровождавшей все наши телефонные разговоры на МКС, казалась одновременно декадентской роскошью и привычным удобством. Пришли члены семьи и друзья — люди, которых я знаю, люблю, и о которых я думал все последние пять месяцев. Я уделил немного времени каждому из них. Общение было приятным, но и немного натянутым, как прием поздравлений от многочисленных гостей на свадьбе — обязательность ритуала накладывала свою печать. Хелен наблюдает, понимая, что я хочу уйти. И мы ушли в квартиру для экипажа.

Время — половина двенадцатого ночи, а значит, пора наполнить 14 пробирок образцами крови, а потом провести несколько упражнений и тестов, чтобы оценить способность сохранять равновесие и сосредотачиваться. Мы с Томом всегда знали, что нам придется это делать, и знали, что это очень важно, но, конечно, в столь поздний час и в нашем состоянии мы были слегка раздосадованы этими упражнениями, особенно когда поняли, что мы проваливаем тесты.

Одно из упражнений на координацию было похоже на то, которое я выполнял 21 год назад в Оттаве при прохождении отбора в астронавты: используя по очереди левую руку, правую руку и обе руки, нужно вставлять колышки в ряд отверстий в доске; оцениваются скорость и точность. Это как играть в криббидж (карточная игра) на скорость. После невесомости я был неловок, и мне было трудно даже достать один колышек из неглубокой корзинки так, чтобы не разбросать по полу остальные. Потом был еще компьютерный тест, где нужно было удержать курсор в круге, который перемещается по экрану, параллельно набирая на клавиатуре числа, появляющиеся на другом экране. Но всего хуже был симулятор движения. Сидишь в небольшой круглой кабине, установленной на качающейся платформе, и реагируешь на компьютерные изображения, моделирующие полет на учебном самолете НАСА Northrop T-38, поездку на гоночной машине по горному серпантину или маневрирование на вездеходе по поверхности Марса. Даже во время предполетной подготовки образы на экране были довольно раздражающими, но теперь ощущения были по-настоящему тошнотворными.

Я никогда не думал, что, отправляясь в кровать, буду так счастлив, как в ту ночь. Несколько месяцев я безо всяких усилий мог выполнять всякие кульбиты, а теперь с трудом держу голову. Единственное, с чем я мог сейчас справиться, — это кровать.

Но в тот вечер я был счастлив по другой причине: я чувствовал, что мы преуспели в чем-то очень сложном. Экспедиция МКС-34/35 прошла успешно в научном плане, а социальные сети сделали ее успешной и в образовательной сфере тоже. Я знал, что уже никогда не вернусь в космос; я наконец достиг той цели, которой посвятил почти всю свою жизнь. И мне не от этого было грустно. Я чувствовал ликование: мне удалось! И я знал, что предстоит еще многое сделать, пусть даже на данный момент я не вполне уверен, что именно. Но если постоянное наблюдение за 16 восходами солнца в сутки и за многообразием Земли меня чему-то и научило, так только тому, что вызовов и возможностей существует всегда намного больше, чем времени, чтобы их испытать.