Ростислав Ищенко - Крах Украины. Демонтаж недо-государства

Если эти три этапа будут удачно пройдены, то дальше начнется самый длинный и сложный, но уже мирный этап окончательной международно-правовой легализации новой геополитической реальности. Запад должен будет признать новую власть в Киеве де-юре, равно как и ее право отказаться от соглашения об ассоциации и вступить в ТС и ЕАЭС (интеграция непосредственно в Россию, хоть и желательна, но представляется почти нереализуемой на данном этапе). В обмен Россия и новая Украина могут не только признать отделение Галиции в составе 3–7 областей, но и согласиться с любой ее будущей судьбой, начиная от интеграции в ЕС по частям (путем вхождения в состав соседних государств) и заканчивая формализацией ее в качестве нового члена ООН.

Единственное требование, которое в данном случае не может быть снято и поддержку которого со стороны ЕС (или части его членов) можно было бы обеспечить — денацификация Западной Украины под международным контролем и трибунал над военными преступниками. В таком случае, даже если США спрячут часть своих «особо ценных» клевретов (хоть надежнее было бы их убить), политические силы Западной Украины уже никогда не смогут претендовать на всеукраинское представительство, а, следовательно, опасность попыток неонацистского реванша будет сведена к минимуму.

В целом же надо отметить, что для России главной проблемой сегодня является не физическая победа на Украине, которая практически уже решена, а именно достижение мира, который был бы лучше, чем довоенный, хотя бы с точки зрения России. Именно с этим связаны сложные внешнеполитические маневры российского руководства, а также его отказ от быстрого военного урегулирования украинского кризиса силами Российской армии.

События в современном мире развиваются быстро. В 2013 году Россия и ЕС вели борьбу за Украину, выбор которой в пользу соглашения об ассоциации или Таможенного союза должен был определить победителя. С марта 2014 года Россия ведет борьбу с США за Европейский Союз. За каких-то три месяца (с конца ноября по конец февраля) Украина перестала быть призом в геополитической игре и превратилась в поле битвы (в прямом и переносном смыслах).

Внимание общественности (особенно российской и украинской) приковано к боям на юго-востоке Украины. Взятия и оставления городов, наступления и отступления на 5-40 километров, обстрелы и потери, окружения и беженцы заставляют многих по три раза в день от состояния эйфории переходить к состоянию депрессии и обратно. Одно и то же событие приводит патриотическую общественность в Киеве и в Москве к диаметрально противоположным выводам. То, что в России вызывает крики: «Путин слил!», — на Украине, парадоксальным образом, трактуется, как «Порошенко слил!».

По сути, однако, боевые действия в Донбассе являются лишь фоном тяжелых дипломатических и политических сражений, нацеленных на стратегический результат. Результат этот — переход ЕС из состояния младшего союзника США в режим тесного партнерства с Россией. Сам же ход борьбы напоминает противостояние Россия-EC вокруг Украины в прошлом году.

Точно так же как, в свое время Украине, Россия делает ЕС предложение, от которого невозможно отказаться. Москва предлагает Брюсселю спасение от финансово-экономической катастрофы и не просто сохранение, но даже некоторое повышение его геополитического статуса. Точно так же, как год назад в Киеве, в Брюсселе не могут сделать однозначный выбор. Логика и экономика властно требуют как можно скорее броситься в раскрытые российские объятия. Политические традиции, давние союзнические отношения, ориентация значительной части элиты и, наконец, противостояние (по стратегическим вопросам внешнеполитической ориентации) между «старой Европой», сохраняющей представление о собственных интересах, и восточноевропейскими приобретениями ЕС (Прибалтика, Польша), безоговорочно ориентирующимися на США, заставляют Евросоюз вести себя осторожно, пытаясь оставить обе двери открытыми.

Впрочем, так же, как к концу октября 2013 года Киеву стало ясно, что придется выбирать между подписанием соглашения с ЕС и сохранением финансово-экономической стабильности, сегодня самому Евросоюзу убедительно показывают, что выбор придется делать. И проблема выбора звучит примерно так, как ее привыкли формулировать американцы (но с точностью до наоборот). ЕС предстоит решить, с кем он: с Америкой или со всем цивилизованным миром?

Давайте посмотрим, что дали три месяца невмешательства России в гражданскую войну на Украине в геополитическом плане?

О китайском контракте уже начали благополучно забывать. А зря, поскольку речь идет не только об альтернативном (европейскому) огромном рынке сбыта российского газа, но о полномасштабном экономическом и военно-политическом сотрудничестве. Российско-китайское военно-техническое сотрудничество, приправленное многочисленными совместными учениями, может быть направлено только против одного государства, до сих пор считающего себя хозяином в акватории Тихого океана. Более того, военная доктрина США рассматривает военный контроль над тихоокеанской акваторией в качестве одной из основных гарантий национальной безопасности (как военной, так и экономической). На сегодня китайский флот почти обеспечил себе способность прорыва из внутренних морей на оперативный простор. Но для того, чтобы «почти» переросло в «совсем», КНР понадобилось бы еще 5–7 лет упорной работы над развитием ВМС. А вот совместно с Тихоокеанским флотом России ВМС КНР уже сейчас способны поставить под вопрос американское доминирование в ключевом для США регионе планеты.

Далее последовало латиноамериканское турне Владимира Путина. Из результатов, только на поверхности: договоренности о базах на Кубе, в Венесуэле и Аргентине, а также поддержка никарагуанского проекта канала, соединяющего Атлантику и Тихий океан (альтернатива контролируемому США Панамскому каналу). Ну а где канал, там и база для его защиты. США вытесняются со своего «заднего двора», после почти 200 лет безальтернативного доминирования в Латинской Америке. В среднесрочной перспективе США теряют монополию на контроль над кратчайшим путем между Атлантическим и Тихим океаном, а значит (что важнее торговых преимуществ), монополию на маневр военного флота между двумя океанами. России даже не надо посылать корабли по новому каналу. Уже заявленные базы надежно контролируют Панамский канал и делают невозможным его использование для обеспечения боевых действий.

Несколько точечных уколов обесценили десятилетиями развиваемую США сеть из 702-х (по состоянию на 2003 год) военных баз за рубежом. Перехвачены коммуникации этих баз, а флот — основа американской военной мощи — лишается пространства для маневра и оказывается связанным на Тихоокеанском и Североатлантическом ТВД (к тому же разделенным).