Дмитрий Верхотуров - Сталин и евреи

Вместе с этими выдающимися людьми, и в важнейших оборонных проектах, и вообще в промышленности, работали десятки тысяч инженеров и сотни тысяч рабочих евреев по национальности. Советское еврейство прочно укрепилось в науке и в промышленности. За послевоенные годы эта тенденция только укрепилась. Впоследствии, уже в 1980-х и особенно во время т. н. «Большой алии» в 1990-х годах, Израиль очень сильно поднял свой научный и технологический уровень за счет эмигрантов из СССР, обладавших хорошим образованием, большим опытом работы, изобретениями и разработками. Этот эффект, конечно, не возник случайно, он был продуктом всей довоенной и частично послевоенной советской политики в отношении евреев.

Но все же отношения между еврейской общественностью и Советской властью в последние годы сталинской эпохи заметно ухудшились. В них уже не было того единства, как в довоенное время, а постепенно развивалось взаимное подозрение и неприятие. В свете всего того, что в СССР было сделано для евреев, и в свете того, что именно Советский Союз сокрушил нацистскую Германию с ее кровожадной антисемитской политикой, возникает интересный вопрос — почему это произошло?

Обычно ссылаются на кампанию «борьбы с космополитизмом», на рост русского патриотизма, некоторые авторы даже пытаются строить весьма шаткие теории борьбы русских и евреев в советском руководстве. Теории эти явно вдохновляются чисто антисемитским взглядом, представляющим евреев как абсолютных чужаков.

На мой взгляд, на охлаждение отношений между советским еврейством и Советской же властью решающим образом повлияли три процесса.

Первый процесс — насаждение немецкой пропагандой антисемитизма, который так и не был выкорчеван. Тому также были свои причины, о которых будет сказано ниже.

Второй процесс — сильнейший шок, вызванный массовым и целенаправленным уничтожением евреев в годы войны. Мировоззрение тех евреев, кто чудом спасся от гибели, было потрясено до основания. Ни один погром ранее и близко не приближался к массовым расправам в годы войны. Свидетельства катастрофы, бесспорно, влияли и наевреев-красноармейцев. Хотя они были уже советскими евреями, резко отличающимися по культуре и мировоззрению от польских и литовских местечковых евреев, свои родные, некогда покинутые местечки они прекрасно помнили. И примеряли, конечно, то, что увидели, на себя.

Третий процесс — образование Израиля, которое резко изменило обстановку во всем мировом еврействе и особенно в советском еврействе. В 1920-е и 1930-е годы у советских евреев не было особого выбора, кроме как поддерживать большевиков, а в 1948 году такой выбор появился. Это привело советское еврейство к расколу. В сталинские годы он еще не обозначался явно, но, несомненно, уже был. На одной стороне остались типично советские евреи, которые выбрали языковую ассимиляцию и неразрывную связь с Советским Союзом, в основном это были работники оборонных предприятий, научно-исследовательских институтов, учреждений — основная масса советского еврейства. На другой стороне остались те, кто стал смотреть в сторону Израиля и старался эмигрировать. Вот именно они восприняли ликвидацию Еврейского антифашистского комитета и процессы начала 1950-х годов как проявление «государственного антисемитизма», и выработали специфический взгляд на историю советского еврейства как на историю постоянных гонений и притеснений. Это мнение подпитывалось и поддерживалось послевоенным бытовым антисемитизмом. Все эти три процесса взаимно влияли друг на друга.

Последствия немецкой антисемитской пропаганды тем самым превращались в ключевой момент всех отношений еврейства и Советской власти. Если бы он был устранен, то история советских евреев могла бы пойти по другому пути, могло и не появиться диссидентского движения, а Израиль не получил бы «Большую алию» 1990-х годов.

Бытовой антисемитизм послевоенного времени отмечают многие, но никто так и не дал ответа на вопрос, почему же он не исчез. Казалось бы, советская идеология воспитывала в духе интернационализма, антисемитизм считался безусловно враждебным явлением.

Факторов было несколько. Во-первых, в послевоенном СССР оказалось невозможным использовать проверенную довоенную методику. Как мы уже видели на примере еврейской земледельческой колонизации и направления евреев в промышленность, советский метод состоял в демонстрации того, что евреи хотят и умеют работать как на земле, так и на заводе. Любой желающий мог посетить еврейский колхоз или завод, где были еврейские рабочие, и лично в этом убедиться. Но после войны еврейские земледельческие районы на Украине, в Крыму и в Белоруссии были разорены, их население по большей части уничтожено, и евреи-колхозники остались, пожалуй, только в далеком Биробиджане.

Промышленность же была почти тотально засекречена. В те годы любой завод, мало-мальски связанный с военным производством, представлял собой огороженную колючей проволокой зону, вокруг него прохаживались вооруженные охранники, а доступ на завод был строго ограничен. Любой, кто проявлял повышенный интерес к такому заводу или же рассказывал кому-то со стороны о том, что там делается и кто там работает, довольно быстро попадал в поле зрения МГБ.

Тогда, конечно, в советском обществе мало кто знал имен Харитона или Зельдовича, да и многих других еврейских ученых, инженеров и рабочих. Вся их жизнь и деятельность были закрыты плотной завесой секретности. Она была настолько плотной, что, к примеру, Сергей Королев при жизни был известен под именем «Главный Конструктор», публиковался в печати строго под псевдонимами, и страна узнала его настоящее имя только после смерти. Соответственно в послевоенном СССР общество было фактически лишено возможности убедиться в том, что евреи могут, хотят и умеют работать.

Далее, на виду у общественности была только та часть еврейства, которая по роду своих занятий не была связана со всякими секретными работами. Это были актеры, поэты, писатели, интеллигенция то есть, и к этой группе примыкали врачи. Создавалось полное впечатление, что советские евреи занимаются только непыльными делами. Далеко не последнюю роль в невольной пропаганде такого взгляда сыграл и Еврейский антифашистский комитет, в котором актеры, писатели и поэты играли доминирующую роль. На фоне их блистания мало кто помнил, что в Президиум ЕАК входил Герой Советского Союза, капитан второго ранга Израиль Ильич Фисанович, погибший в июле 1944 года вместе со своей подводной лодкой. Фисанович командовал гвардейской Краснознаменной подводной лодкой М-172, которая под его командованием потопила 13 кораблей противника, в том числе два боевых корабля, не раз прорывалась в немецкие гавани и била врага прямо у пирса.