Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Но, так или иначе, фактически мы не знаем других примеров из истории американской военной журналистики, который был бы схож с трехсотстраничной книгой Роберта Р. Маккормика «С русской армией. Заметки майора Национальной гвардии Иллинойса», опубликованной в сентябре 1915 году уже знаменитым нью-йоркским издательством «Макмиллан» [139].

Ее первая же страница должна была привлечь к себе внимание читателя своим восторженным, но и многозначительным посвящением Великому князю Николаю Николаевичу, Верховному главнокомандующему русской армией. Текст посвящения напоминал благодарственное послание ученика учителю: «Человеку, кто в знак дружбы к Америке, пригласил меня посетить военные подразделения и части, находящиеся под его командованием, и который в знак все той же дружбы, разрешил мне познакомиться с внутренней организацией русской военной структуры и приграничными укреплениями с целью сделать возможным для нашей страны извлечь уроки бесценного опыта России в военном деле и применять его с учетом особенностей наших американских условий».

Дальше в предисловии, говоря о своем попадании в воюющую Европу, решивший не расставаться с образом «маменькиного сынка», журналист прибегает к легенде о сумасбродной женщине, якобы, в тайне от своего отпрыска – кабинетного затворника, организовавшей в конце 1914 года запрос хорошо знакомым ей русским дипломатам. Его содержанием была просьба разрешить ее сыну, оставаясь частным лицом, стать на короткое время чем-то вроде военного журналиста из нейтральной страны с целью предоставления Америке достоверной информации непосредственно из зоны боевых действий и штабов русской армии.

Можно было ожидать бесцеремонного отклонения весьма авантюрного запроса. У двора в Санкт-Петербурге и у Белого дома в Вашингтоне существовали довольно долго весьма натянутые отношения, однако ответ на подчеркнуто личную просьбу одержимой мотивами семейного престижа вдовы бывшего посла был самым любезным и даже дружественным. После Рождества 1914 года посол России в США Ю. П. Бахметев передал в Нью-Йорке миссис Маккормик следующую телеграмму министра иностранных дел России С. Д. Сазонова: «Храня самые лучшие воспоминания о после Маккормике и стремясь продемонстрировать Соединенным Штатам новые доказательства его симпатии, Великий князь (Николай Николаевич. – В. М. ) в качестве исключения согласен принять Вашего сына м-ра Маккормика в зоне боев при условии, что м-р Маккормик приедет не в качестве военного корреспондента, а как иностранец, лично известный Великому князю. Это обеспечит ему исключительно благоприятные позиции, в которых другим отказано и в то же время это не помешает ему передавать корреспонденции в Америку, которые, разумеется, должны проходить через цензуру». От себя Бахметев дополнил письмо Сазонова следующими словами: «Я чрезвычайно рад, что все благополучно разрешилось и надеюсь, что Вы также полностью удовлетворены».

Узнав об этой переписке, Роберт Маккормик, по его же собственным словам, погруженный в свои дела и как будто бы не помышлявший ни о каких путешествиях, пребывал в шоке. Но отступать было уже нельзя. Получив благословение матери, ожидавшей серьезных моральных дивидендов от миссии сына в Россию, пренебрегая рисками, молодой представитель клана Маккормиков 18 февраля 1915 года, переплыв Атлантику, сошел на берег в Ливерпуле (Англия).

Роберт Маккормик сообщает нам об испытываемых им страхах и неподготовленности к «броску в Европу», но близость семейства Маккормиков к президенту Вильсону, поклявшемуся до последнего удерживать Америку от европейского конфликта, заставляет подозревать, что миссия молодого бизнесмена носила не просто осведомительный, а скорее всего разведывательный характер. Нечто подобное с одобрения президента Вильсона и американского общественного мнения, где серьезное влияние имел изоляционизм, осуществило доверенное лицо президента – полковник Э. Хауз, проделавший в январе-мае 1915 года и в декабре 1915 – феврале 1916 исторические вояжи в Европу с целью найти ответ на вопрос, какой линии держаться США. Но Хауз заинтересован был в получении политического и дипломатического диагноза, и он не только не «добрался» до Петрограда, но и не ставил перед собой этой цели. Роберт Маккормик, напротив, своей главной задачей имел встречи с «первыми лицами» России, включая царя, и доскональное изучение в пределах возможного русской армии, ее командного состава, оснащения, боевого духа и опыта ведения позиционной войны. Как он писал, объясняя свое появление в России, с целью извлечения уроков на будущее для фактически несуществующей тогда американской армии.

Книга Маккормика выдает подготовленность ее автора ко всякого рода неожиданностям, его особого рода осведомленность и целеполагание. Он вхож в самые высокие правительственные круги Англии, вступает в полемику с премьером Асквитом, предупреждая его, что в массе своей американцы остаются критически настроенными ко всем странам, вовлеченным в войну, и предпочитают оставаться «проамериканцами», т. е. находиться над схваткой. В беседах с главой Форин оффис сэром Эдвардом Греем – деятелем, подавляющим своим непререкаемым авторитетом в вопросах дипломатии всех остальных членов кабинета. Его вердикт был абсолютно однозначен – избежать войны было нельзя. Германия одинаково опасна для всех. В самой интонации произносимых Греем слов слышалось: хотите получить свою долю добычи – присоединяйтесь к нам.

Маккормик встречается и с Первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем в самый разгар скандала по поводу провала экспедиции в Дарданеллах. В откровенном разговоре с ним, писал Маккормик, Черчилль «ни звука не сказал о своем мастерски проведенном маневре, когда он привел в боевую готовность флот перед самым началом войны, но вынужден был признать этот факт, когда я напомнил ему об этом». Черчилль действовал в своей манере, исходя из неизбежности и даже необходимости войны. Маккормик называл его самым, вслед за Великим князем Николаем Николаевичем, воинственно настроенным человеком, «которого я когда-либо встречал».

Рискуя быть пущенным на дно немецкой подводной лодкой, Маккормик перебрался во Францию, где немедленно был принят старым приятелем своего отца министром иностранных дел Т. Делькассе. Последний же начал с повторения аргумента сэра Эдварда Грея в пользу вмешательства США в войну на стороне Антанты: Франция и Англия защищают «республиканизм» против германского «имперства». В сущности же, речь шла о восстановлении баланса сил в Европе, что наслышанному о «русском деспотизме» американцу могло показаться не вполне оправданным так же, как и обвинения немцев в зверствах на фронте и гонениях на свободу. Он не уставал жаловаться, что ежедневно ему самому приходилось терпеть «тиранию» французских военных и местных властей, задерживающих и даже заточавших его за решетку. Впрочем, разрушения Арраса, Амьена и других французских и бельгийских городов в порядке акта устрашения сметенных немцами, целенаправленное уничтожение ими невоенных объектов и постоянное пребывание под обстрелом в траншеях и на открытых дорогах Франции производило пробирающее до дрожи сильное впечатление вперемешку с негодованием по поводу не гостеприимства французских властей, их черствости и отчужденности. Артиллерийские дуэли довершали картину нового вида большой позиционной войны, перемалывающей десятки и сотни тысяч жизней. Солдаты закапывались в землю, их не было видно на поверхности, но количество жертв от обстрелов из тяжелых гаубиц исчислялось тысячами каждый день. Захват или сдача одной линии траншей становились событием либо радостным, либо кошмарным, но повторяющимся систематически без видимого продвижения войск в ту или иную сторону.