Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Этот эпизод сражения впоследствии оброс легендами, и основная рассказывала о том, что почти вся 2-я армия была истреблена и потоплена в болотах Восточной Пруссии благодаря гениальному немецкому командованию.

С полудня 37-я немецкая пехотная дивизия с запада и 1-я ландверная с северо-запада атаковали хвосты и обозы 13-го корпуса. Но на их пути встал арьергард из 144-го Каширского полка под командованием Каховского. Ему на некоторое время удалось остановить прорыв противника – в полной неразберихе две немецкие дивизии по ошибке поливали огнем друг друга. В это время Каширский полк удачно контратаковал 1-ю ландверную дивизию, она понесла большие потери. Части ландвера уже собирались отступать, когда немцы наконец разобрались и перенесли огонь орудий на Каширский полк. Как рассказывает участник боя: «Огонь был чрезвычайно сильный, стреляло не менее 100–150 орудий. Издали казалось, что каширцы вместе с землей приподняты в воздух. Спастись удалось немногим…» [158]. В этот момент Каховский приказал играть и бить «атаку» и с развернутым знаменем в руках первый бросился на врага. Каширцы с громовым «ура» обрушились на противника. Но силы были неравные. Последовал короткий, но жестокий штыковой бой, в котором геройски погиб полковник Каховский, а 144-й Каширский полк закончил свое существование. Не удалось установить, что стало со знаменем полка, но точно известно, что ни полотнище, ни древко германцам не досталось.

Немцы предприняли попытку отрезать и уничтожить 13-й корпус на перешейке у деревни Шведрих. После полудня они начали штурм перешейка, но русские арьергарды, несмотря на тяжелые потери все же держались из последних сил и даже переходили в атаку, вновь и вновь с отчаянной решимостью отбрасывая противника. Большая часть арьергарда погибла, не успев переправиться через горевшие мосты, но к этому времени ядро 13-го корпуса уже успело переправиться и пройти через объятый пламенем Шведрих. Немцы также понесли тяжелые потери.

К вечеру 29 августа кольцо вокруг центральных 15, 13-го и половины 23 корпусов все более сужалось, но оно еще не было замкнуто, оставалось немало коридоров в юго-восточном и восточном направлениях, которые немцы не успевали полностью перекрыть, несмотря на лихорадочные попытки покончить как можно скорее с Самсоновым, чтобы развернуться против шедшего ему на помощь Ренненкампфу. Германские заслоны еще были недостаточно сильны, чтобы остановить отступающие русские части. Но в то же время из-за отсутствия общего руководства, людьми начинает овладевать мысль о безнадежности своего положения. Однако эти настроения, несмотря на всю неимоверную тяжесть отступления, еще не стали преобладающими, и прорыв из окружения продолжается в ночь с 29 на 30 августа.

В районе Кальтенборна ночью 30 августа части 13-го корпуса наткнулись на немецкий заслон, освещавший дорогу прожектором и расстреливавший выходивших из леса русских солдат. Клюев принял решение пробиваться во что бы то ни стало. На острие прорыва выдвинули самую стойкую часть – 31-й Алексопольский полк во главе с решительным и неутомимым полковником Лебедевым. Капитан 13-го корпуса записывал: «По частному почину бывших здесь офицеров выкатили 2 орудия на шоссе, 2 других поставили на соседнюю просеку, рассыпали по обеим сторонам шоссе пехоту, затем подняли, и когда вновь заблистал прожектор, встретили его ураганным огнем, а затем дружно перешли в атаку. Немцы поспешно бежали, оставив раненых и убитых. Пулеметы и орудия успели увезти. Путь был свободен» [159].

Успешный прорыв из окружения совершил и подполковник Сухачевский. Он быстро дошел до Саддека, затем повернул на Пухаловен, где молниеносным ударом смял заслон немцев и ночью 30 августа вышел к своим в районе Прасныша, куда «привел 15 офицеров, 1250 солдат и 14 пулеметов со знаменем своего 31-го полка» [160].

А в это же время Самсонов, будучи тежело больным, находясь в крайне подавленном состоянии и не желая быть обузой для отступавших с ним по лесу офицеров штаба, застрелился…

Днем 30 августа немцы замкнули кольцо окружения, однако оно еще не было достаточно плотным и возможности для прорыва на отдельных участках оставались. Но в условиях потери командования, голода и крайнего измождения тащившихся из последних сил солдат, четверо суток не выходивших из боев, боевого духа уже не оставалось. Люди теряли последние силы.

Остатки корпуса Мартоса, полностью дезорганизованные, рассеялись и пробивались самостоятельно, кто как мог. Генерал Клюев кое-как наладил отход тремя колоннами своего 13-го корпуса, но в ожесточенных боях 30 августа у Валендорфа они стремительно таяли. К отходящим частям Клюева примыкали остатки корпуса Мартоса и продолжали отход в невероятно тяжелых условиях. Леса изобиловали просеками и мелкими речушками, где немцы устраивали засеки и заслоны с пулеметами и артиллерией. Каждый такой заслон приходилось пробивать, тратя время, силы, неся большие потери. И все же германские заслоны были сбиты и правая колонна, совершив стремительный бросок, пробилась из окружения, опрокинув германцев.

Центральная колонна во главе с Клюевым, сбив почти все заслоны и почти выйдя из окружения, сдалась в составе 20000 солдат, когда спасение было так близко [161]. Генералу Клюеву не хватило твердости духа, чтобы совершить последний рывок…

Левая колонна во главе с командиром Невского пехотного полка Первушином, увидев, что путь у Валендорфа прегражден и все просеки у поляны перекрыты пулеметами и артиллерией противника, испытывая желание несмотря ни на что прорваться, бросилась в отчаянную штыковую атаку. «Прорыв был настолько силен и неожидан для неприятеля, что немецкая бригада здесь не выдержала и, бросив орудия и пулеметы, бежала. Около 20-ти орудий, некоторые с полной запряжкой и большое количество пулеметов достались в руки атакующих» [162].

Но дальше продвинуться у нее не было никаких шансов, и здесь русские войска предпочли смерть плену. Полностью окруженные частями немецкого 17 корпуса, они бились с невиданным ожесточением, дорого отдавая свои жизни, пока не легли все до одного, сраженные немецким огнем и переколотые штыками, повторив тем самым подвиг дружины Евпатия Коловрата.

31 августа отдельные группы бойцов продолжали еще просачиваться и пробиваться, кто как может, и некоторым это удавалось. Командир 141-го пехотного Можайского полка, штабс-капитан Семячкин с остатками своего полка пробил заслоны 17-го германского корпуса и вышел из окружения после 6-ти дневных непрерывных боев, принеся замки 2-х германских пушек [163].

Из вышеописанных событий несложно сделать вывод: центральные корпуса 2-й армии попали в окружение вовсе не благодаря германскому военному искусству, а потому что Самсонов в период с 28 по 29 августа утратил управление и дезорганизовал планомерный намеченный отход войск. До начала этого хаотичного отступления все атаки германцев, несмотря на их перевес в силах, уверенно отражались с тяжелыми для них потерями.