Владимир Соловьев - Враги России

И в результате, когда президент говорит министру образования Фурсенко: «Что-то слишком многие на вас жалуются, просто хочется взять и уволить», – Фурсенко почему-то совершенно не пугается. Даже саечку за испуг взять не удастся. Вместо этого он совершенно спокойно, я бы даже сказал, флегматично отвечает: «А, это президент так шутит». Вот как, оказывается. И это вполне возможно – министр так легко, панибратски комментирует высказывание главы государства. Да и президент вдруг меняет свою точку зрения, говоря, что министерство, оказывается, работает хорошо, что кабинет министров – это сложный механизм. И выясняется, что и увольнять никого не надо. Потому что, может, люди еще не вникли в суть дела. Нельзя, говорит президент, слишком строго спрашивать с министров, они еще мало работают.

Интересно, сколько же тогда много? Сколько лет надо работать, чтобы вникнуть в суть? Вот и получается, что министрам можно все, и никто и никогда с них не спрашивает. Ну а потом, конечно, их страшно накажут. Просто ужасно.

Может, переведут, как Зурабова, послом в Украину, или поручат какой-нибудь другой очень, очень ответственный участок работы. Потому что по-прежнему действует принцип, когда-то высказанный американским президентом в отношении одного из южно– или латиноамериканских диктаторов: «Он, конечно, мерзавец, но это наш мерзавец». Нет, слово «мерзавец», конечно, нехорошее, и я ни в коей мере не хочу сказать, что наши министры мерзавцы, поэтому давайте скажем по-другому: да, это министр, но это наш министр! Поэтому относиться к нему надо снисходительно. Его задача, оказывается, не вверенной отраслью управлять, а блюсти интересы, которые, судя по всему, государство понимает иначе, чем народ. И вот от этого разрыва становится страшно.

Слова «враги России» v многих вызывают в сознании четкий устоявшийся образ: олигархи. Термин «олигарх» пришел к нам из Древней Греции, и, конечно, нынешнее его понимание сильно отличается от изначального смысла. В современную российскую политологию термин «олигархия» вернул Борис Ефимович Немцов. Думаю, что эту категорию граждан можно разделить на несколько типов. Хотя их классификация – тема отдельного исследования, однако у всех олигархов, вышедших из 90-х, есть нечто общее. Разумеется, имя Ходорковского наиболее известно, потому что многим он кажется, во-первых, воплощением демократии и, во-вторых, настоящей жертвой режима. При этом надо отметить, что в последнее время международная правозащитная организация «Эмнисти интернешнл» так и не дает ему статус политического заключенного, потому что он действительно проходит по уголовным преступлениям. Впрочем, наши правозащитники, абсолютно свободные в выборе своих симпатий, с легкостью, даже не ознакомившись с материалами дела, утверждают, что это все шито белыми нитками, но для иностранных специалистов история выглядит далеко не такой однозначной.

Мое отношение к делу Ходорковского и к олигархам чуть более сложное. Я убежден, что в 90-е годы в руках у относительно молодых тогда людей, которые волею судеб оказались перед морально-этическим выбором: следовать ли тому, чему учили родители в детстве (не воруй, не грабь, не бери чужое), или воспользоваться моментом, – оказалась сосредоточена колоссальная мощь, не только финансовая, но и политическая. Могу даже не уточнять, какой выбор ими был сделан и по каким причинам. Произошло это во многом после удачной операции, которую можно было бы назвать абордажем советской экономики, но называется она более романтично – залоговый аукцион. Сама идея залогового аукциона уникальна. Я уже описывал эту процедуру в начале книги, но напомню еще раз. Государство выдало кредит на шестьсот миллионов, а потом на эти же деньги у государства самые лакомые куски собственности и скупили. Притом отнеслись к государству крайне нежно и заботливо и деньги ему решили не возвращать – видимо, чтобы оно не сильно напрягалось и не было нервного срыва. То есть еще и чуть-чуть кинули. Куски достались действительно жирные. Непонятно, какими усилиями Черномырдину удалось не отдать «Газпром», но зато как нефтяная индустрия, так и «Норильский никель» и ряд других объектов тихо и спокойно перешли в руки новых хозяев жизни. Вот эти люди, многие из которых имели комсомольское прошлое (хотя кто-то нет), все были очень неплохо образованы и в принципе могли построить в России любую общественно-политическую систему, любое государство. От них по большому счету зависели практически все решения, принимаемые в том или ином виде командой Ельцина. Хотя бытует мнение, что на самом деле они были всего лишь держателями «общака» и управлялись со стороны, являясь, таким образом, попросту марионетками в руках опытных кукловодов. Но как бы то ни было, мы знаем, что в какой-то момент времени даже марионетки срываются, и пока их не «сняли с ниток длинных», как поется в песне группы «Машина времени», они могли бы хоть что-нибудь сделать. При том ресурсе и тех амбициях, которые у них были, они могли бы выковать из России Америку, Люксембург, Швецию, Данию… Но они пошли по другому пути – устраивая междоусобные войны, вкладывая деньги не в производство, а в подкуп судей и целых управлений Федеральной службы безопасности, прокурорских, милицейских, нанимая собственные маленькие армии, расставляя информационные блоки. Ведь это именно с них началась практика подкупа журналистики и так называемых блоков. Говорят, что именно Ходорковскому принадлежит это гениальное открытие: если поговорить с главным редактором, издателем и рядом журналистов, то за факт публикации хороших слов можно доплачивать, но также за компанию можно доплачивать и за то, чтобы не говорилось ни слова.

Олигархи действительно гуляли по России, как они выражались, как по буфету. Во многом дикое падение уровня жизни и темпов роста производства, как и принятие многих более чем странных законов, является их прямой виной. Тому же Ходорковскому в какой-то момент времени принадлежало такое количество голосов в думе, что практически любой вопрос надо было согласовывать с ним. Как воспользовались этой властью олигархи, очевидно. Общим для них является, наверное, то, что все они видят Россию исключительно так же, как видели англичане Индию в эпоху колонизации. Для них это заменательное место, где можно зарабатывать, но отнюдь не то место, где они хотели бы жить, где бы находились их семьи и росли бы их дети. Меньше всего на свете эти люди были заинтересованы в социальных программах для населения. Их «интерес» хорошо отразился на жизни тех городков, которые несчастливая судьба отдала в руки «прихватизаторов». Вот уж точно – чего-чего, а процветания там так и не наступило.