Владимир Рыжков - Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны

Мнение по этому вопросу писателя Виктора Ерофеева:

Сахаров сегодня — это почти ничто для России, и это, конечно, огромная беда. Думаю, что дело тут не только в том, что власти не хотят следовать его путем, а дело в том, что самая большая проблема России, наверное, заключается в том, что наше замечательное население совершенно морально дезориентировано. Оно хочет идти совсем другой дорогой — путем примитивных инстинктов. А это как раз то, против чего боролся Сахаров. Правильно было сказано, что для него человек был важнее идеи, а для ныне живущих людей в России любая идея становится важнее человека. То есть мы убили человека за эти девять лет — взяли и убили. У нас нет человека, носителя высшей правды. И в этом смысле мы не только предали Сахарова, мы его глубоко-глубоко закопали. Почему так случилось? Мне кажется, что если в 90-х гг., в эпоху Сахарова, еще был энтузиазм, на котором держалась определенная часть страны: изменения, перемены, товары, свободный рынок… Были разные мнения, но потом должно было подключиться просвещение, законность, должны были подключиться те механизмы, которые действительно превращают страну в нормальное государство. У нас же от этого «больного», который называется Россией, отрывали один аппарат за другим: не подключили это, а то вообще отключили и т. д. То есть Россия превратилась в такой «труп», и он сигнализирует нам о том, что мы действительно тот момент реабилитации страны, или реанимации, пропустили. Сахаров был наш главный доктор. У него, видимо, была больная совесть. Я его видел только один раз, когда в Москву приезжал Рейган. Мне он очень понравился, я видел, как этот измученный человек нес на себе все, связанное с совестью России. Сахаров, имея эту совесть, связанную с водородной бомбой, почувствовал личную ответственность за мир, и он взял на себя эту ответственность. Поэтому диагноз очень печальный.

Можно ли воскресить общество? Не знаю, это уже какие-то термины мистические или метафорические. Ценности, которые были применены к России в течение этих девяти лет, — это культ силы, «бей слабых», потому что нас должны все бояться и надо бить слабых. Эти «ценности из подворотни» каким-то образом заработали. И поэтому свободолюбивая риторика Медведева выглядит насмешкой. Потому что, с одной стороны, это такой гиперцинизм, когда ясно, что эти слова будут радостно восприняты Европой, просвещенными людьми. А с другой стороны, ну и что? Вот если раньше, при Брежневе, скажи такое — значит, ты диссидент. А сейчас подобное заявление выглядит каким-то полетом цинизма. Хотя я испытываю некоторую слабость к президенту Медведеву. Мне кажется, в нем есть какие-то добрые начала. Но он поставлен в такое положение, что слова, которые он произносит, выглядят на фоне этого «трупа», извините, просто горькой насмешкой над нашей великой родиной.

И можно ли принимать его либеральные заявления всерьез, ведь за ними обычно ничего не следует? Президент чего только не наговорил за последние полтора года, и ровно ни за одной его либеральной речью не последовало ни одного реального действия. И в мире это уже начинают понимать.

Дело Ходорковского продолжается. По Анне Политковской преступники не наказаны, заказчики не установлены — все продолжается… А тот же Медведев говорит на этом фоне, что надо поощрять свободы.

Мнение по этому вопросу Сергея Ковалева:

Слава богу, наша страна не учредила премии имени Сахарова. Говорю «Слава богу» совершенно сознательно — можете себе представить, кто бы у нас ее получал, учреди наша страна такую премию.

Сахаров сегодня не нужен России, он не востребован Россией. Но кем не востребован? Народом или властью? Или Россией в целом? Кому не нужен сегодня Сахаров?

Мнение по этому вопросу Виктора Ерофеева:

Я боюсь слова «народ» — потому что это мифическое понятие, которое тоже очень легко манипулируется всеми. Есть население страны, и многие из этого населения уже, по крайней мере, по колено вышли из народа, а некоторые и по пояс, то есть стали самостоятельными гражданами. Я имею в виду «гражданами» не по отношению к стране и государству, а по отношению к самим себе. То есть у них есть свои аппетиты, свои интересы и т. д. Так вот в систему этих ценностей Сахаров опять-таки не укладывается. Потому что идея разбогатеть, идея жизненного успеха совершенно не связана с теми моральными категориями, с той болью за то, что произошло и происходит в стране, которые связаны именно с Сахаровым. Это ужасно. Потому что надо сказать, что если у нас не будет такого морального маяка, то действительно непонятно, за чем следовать. Я преподаю в Московском международном университете, и там стоит бюст Сахарова. Там всегда цветы, студенты об этом знают, там лекции читаются и т. д. Но это, что называется, индивидуальные порывы, это такие оазисы в пустыне. Какая это часть населения?

А сколько человек было на прощании с Егором Гайдаром? Десять тысяч человек. Три с половиной часа на 20-градусном морозе люди стояли в километровой очереди, чтобы проститься с Егором Гайдаром. Это свидетельство того, что народ далеко не един и на самом деле огромное количество людей разделяет либеральные демократические взгляды, которые были характерны для Сахарова и Гайдара.

Действительно, есть определенная часть населения, которая понимает, в какой яме находится Россия, и чтобы выбраться из нее, возможен только тот путь, который показал Гайдар. Но эти люди невостребованны. Они стоят в очереди, прощаются с человеком, который действительно является символом цивилизованной России, но какие должности они занимают?

Получается, что Россия Сахарова и Гайдара — это уже какая-то «потусторонняя» Россия. Она маленькая, она оазис. Эта «другая Россия» сейчас не представлена в парламенте, и нет партий, которые бы выражали ее интересы. Эти люди, к сожалению, малоактивны, но эти люди есть. По оценкам «Левада-центра», на вопрос, разделяете ли вы западноевропейские демократические ценности, 15–20 % стабильно отвечают «да» — это 15–20 миллионов взрослых людей.

Можно вспомнить очередь прощания с Андреем Дмитриевичем Сахаровым. И с Борисом Николаевичем. Но где были эти люди во время голосования? Впрочем, вопрос этот тоже не имеет особого смысла. Потому что голосование есть, но нет выборов. И люди это понимают.

Мнение по этому вопросу Сергея Ковалева:

Будете вы ходить в эти кабинки или не будете, от вашего поведения результат не зависит. Это можно утверждать совершенно ясно, это доказали выборы, и если бы только в Чечне, к чеченскому рекорду приближались и многие другие регионы. Все это понимают, это понимают и ярые сторонники «Единой России». Они понимают, что все это результат сложной комбинации мошенничества, так называемого административного ресурса. «Административный ресурс» — это же один из видов мошенничества. И разного рода давления — это тоже мошенничество. Все это понимают, и тем не менее все наши первые лица говорят, что состоялось народное волеизъявление. Все наши международные партнеры поздравляют наших первых лиц с победой на выборах. Заметьте, с «победой». Они ведь тоже не дураки, они тоже понимают, что происходит. Те, кто говорит о «свободном волеизъявлении», знают, что они врут. Те, кто их слушает, тоже знают, что они врут. И обе стороны взаимно осведомлены о недоверии к себе тех, кто их слушает. Ложь перестала быть средством обмана. Ложь теперь — это некоторый ритуал. Ритуал верности, патриотизма, если хотите. И посмотрите, что касается бесстрашия наших сограждан — у нас 93 тысячи избирательных комиссий. Это очень много. А если посчитать тех, кто осуществляет административный ресурс? И при этом все молчат и безропотно фальсифицируют выборы.