Array Коллектив авторов - Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников

В Ухтинской газете «НЭПлюс» 10 августа 1995 года была напечатана статья о Василии Пивоваре «Ау, люди! Идущий на смерть не может приветствовать вас…».

Да, действительно, Василий не может больше приветствовать людей.

«Два маленьких осколка перевернули жизнь обыкновенного паренька с Водного, сделав его инвалидом. 324 тысячи „инвалидных“ и бессознательное состояние, бессонные ночи родителей и напрасные надежды… Он не мог двигаться, и прогнозы на его излечение были пессимистичны. „Только чудо“, — говорили врачи. Но мама Васи Валентина Викторовна верит. И живет этой верой. „Я ему говорю: „Васек, у тебя еще есть силы терпеть?“ Он мне показывает — пальцами шевелит, ресничками. Так мы с ним понимаем друг друга“».

В этой статье приводится рассказ Дмитрия Кошеленко, служившего вместе с Васей. Мне удалось с ним связаться, и вот что он мне рассказал: «Призывали нас вместе в декабре 1993 года. Год служили в Чайковске (276-я танковая дивизия). Когда отправляли в Чечню, обманули так же, как обманывали и других ребят. Говорили: посылают на учения, но уже 23 декабря в полку знали, что нас ждет Чечня. Согласия не спрашивали, добровольцев не вызывали. Так на второй день Нового года мы оказались в Моздоке. Мотострелковая рота, в которой мы служили с Василием, базировалась в больничном городке на левом берегу Сунжи. Что и говорить, было тяжело, хотя сами парни, отвоевавшие в Чечне, не любят вспоминать подробности. Сначала не давали чеченским боевикам переплывать через реку, патрулировали улицы. Пострелять пришлось, — вспоминает Дима. — Мы, как земляки, старались всегда и везде держаться вместе, поддерживали друг друга. Он о маме все вспоминал, волновался за нее, — говорит Дима. — 19 января с утра выпал снег. Было холодно и сыро. Роту подняли, объявили задачу: занять позиции на заводе „Красный молот“. Отделения распределили по боевым экипажам. Вася оказался в седьмом, а я в восьмом. Ждали, когда атакуемые с другой стороны чеченцы сами полезут в капкан. Не получилось. Чеченцы ударили первыми. Я в это время находился на ПРП (передвижной разведывательный пункт), услышал только сообщение по рации: „Идет бой, есть потери, требуется поддержка“. После этого связь оборвалась. Я не могу вспомнить, сколько длился бой. Может, часы, может, минуты. Потом поредевшая рота построилась в больничном городке. Стояли и молчали. Ко мне подошел парень и сказал: „У тебя друга ранили“. Я не мог поверить, не хотел поверить. Позже выяснилось, что Васю „достал“ минометчик. Солдаты быстро погрузили его в машину и отправили в госпиталь. Один осколок попал Васе в висок, второй — в колено. Он уже тогда ничего не мог говорить, но все понимал. Пытался помочь ребятам, когда несли его к машине. О дальнейшей судьбе Василия я узнал уже здесь, в Ухте».

Я считаю, что этот кошмар давно пора прекратить. Сколько можно? Гибнут невинные ребята. Жены остаются без мужей, а дети без отцов. Матери теряют сыновей. Многие приходят изувеченными до такой степени, что им впору завидовать погибшим ребятам, приходят психически больные. У меня разрывалось сердце, когда я смотрела видеозапись. А ведь Вася не один такой. Сколько их?.. Неужели мы можем все оставить, как есть? Неужели никто ничего не сделает? Эта война не должна быть для нас бездонной пропастью. Я верю, что мы можем это изменить. Я не знаю, но что-то должно произойти.

На этом я закончу свою работу, которая напоминает длинное письмо с войны.

Я не знаю, как вы воспримете то, что я сделала. Может быть, не одобрите, может, скажете, что не мое дело. Поверьте мне, я никого не обвиняю. Просто мне захотелось поделиться тем, что произвело на меня огромное впечатление, захотелось показать тем, кто был там, что их помнят. Жил простой парень, учился, пошел служить в армию, воевал, получил ранение, а затем долгая борьба с болезнью и страшное слово «смерть»… И никто, кроме родных, не знал о нем. Почему же такая несправедливость?

Алина Ткачева, г. Астрахань, школа № 53, 11-й класс

В 30-е годы греческая семья Киры Константиновны Харлампиди была выселена из родных мест, этаже участь постигла ее снова, сделав после первой «чеченской кампании» беженкой. Но она не согласилась бы поменять родной город ни на какой другой. Для Киры Константиновны город Грозный дороже, ближе всех, самый красивый город на земле. Рассматриваю открытки Киры Константиновны: удивительное солнце, зеленеющая трава посреди зимы, в центре города восхитительный парк с мохнатыми голубыми елочками (интересно, уцелели ли они сейчас?), огромные виноградные плантации, скверик имени Лермонтова с прекрасным фонтаном. Вспомнила, как на уроке литературы учительница рассказывала, что Кавказ стал началом трагического конца Грибоедова и Лермонтова.

Кира Константиновна достает из «чужого» буфета удостоверение члена Союза журналистов России, которое подтверждает, что «Харлампиди Кира Константиновна является профессиональным журналистом». Документ выдан в 1972 году, а начала работать она в Комитете по радиовещанию и телевидению с 1963 года. Вспоминает, что, когда пришла устраиваться на работу, председатель долго изучал документы «брал осторожно» (ведь справку о реабилитации отца она получила только в 1966 году). Отдала мне Кира Константиновна и свою трудовую книжку со словами: «Она мне не нужна. Вот и все. Рассказывать о себе больше нечего».

И начался поиск тех людей, кто знал Киру Константиновну, кто с ней работал. Сделать это было сложно, так как многие приехавшие из Грозного в Астрахань не имеют собственного жилья, живут на квартирах, постоянно ищут работу. Но я звонила, договаривалась о встречах. Все они были разные, порой очень тяжелые. Так, Роза Георгиевна Леонова — беженка из Чечни — потеряла память, и первые предложения заканчивались отчаянными словами: «Я ничего не помню дальше…» Никто не желал говорить о войне, о разрушениях, о сегодняшнем положении. Это и страх, и боль, тревога, что ждет их впереди. Вернутся ли на родную землю?

Рая Вахаевна Цадаева — удивительная чеченская женщина, гостеприимная, отзывчивая — откликнулась на мою просьбу. «Кира — вдумчивая, романтичная натура, выросшая среди кавказских гор. Излишне скромная. Когда на очередной „летучке“ хвалили Кирины передачи, она вся краснела, терялась. За 15–16 лет нашей совместной работы на моей памяти не было такой „летучки“, на которой не хвалили бы ее передачи. Репортажи Кирочка делала очень трогательные. Война (я имею в виду войну в Чечне) заставила людей по-новому взглянуть на себя, свое место в жизни, переосмыслить многое. Кира столкнулась с реалиями жизни, с ужасами войны, но она не сломалась, наоборот».

Рая Вахаевна пообещала мне, что привезет из Грозного кассеты с передачами Киры Константиновны, у нее остались записи, но, к сожалению, уехала она в Грозный и до сих пор не вернулась.