Нурали Латыпов - 4.51 стратагемы для Путина

Война внесла ясность. Курильские острова были признаны владением Японии. Это сказалось во время Второй Мировой: в мелких курильских бухтах императорский флот укрывался от США и перед блестяще проведенным нападением на Жемчужную Гавань, и во время неудач 1943– 1945-го годов.

В августе 1945-го советские войска серией морских и воздушных десантов захватили Курилы практически мгновенно [85] Высадиться на Хоккайдо просто не успели: Япония капитулировала раньше. План создания социалистической Северной Японии остался в сейфах. . Острова фактически перешли под власть СССР. Это решено было закрепить и юридически. Но к 1951-му году, когда в Сан-Франциско Япония подписывала мирный договор, отношения СССР и США испортились почти до уровня, означающего готовность к войне.

Фактически война уже шла. В Корее. По решению Совета Безопасности ООН [86] СССР мог заблокировать это решение. Но тогдашний представитель СССР в ООН — бывший Генеральный прокурор СССР — Андрей Януарьевич Вышинский разыграл на заседании Совета бурное возмущение и покинул зал. Он полагал, что неучастие в голосовании равноценно голосованию против. Сработала привычка к советским выборам, где неявка на избирательный участок считалась ЧП. 2014. Впоследствии мы узнали: СССР тогда вовсе не участвовал в заседаниях Совета Безопасности, добиваясь, чтобы Китай в нём представляло пекинское коммунистическое правительство, а не бежавшая на Тайвань прежняя власть. Вопрос о Корее поставили на голосование, не известив советского представителя. войска доброго десятка стран — но, конечно, в основном США — отражали удар социалистического севера по капиталистическому югу. Правда, в сухопутной части северных войск живую силу обеспечивал Китай. СССР отвечал только за техническое обеспечение армии. Да ещё за воздушное прикрытие. Но общее число воздушных боёв советских и американских лётчиков было достойно самых серьёзных кампаний недавней Второй Мировой войны.

СССР потребовал включить в договор постоянный нейтралитет Японии с запретом на пребывание на её территории каких бы то ни было иностранных вооружённых сил и техники. Возражали не только США, остро нуждавшиеся в непотопляемом авианосце у берегов Азии, но и сама Япония: ремонт пострадавшей в Корее боевой техники, лечение и отдых солдат были тогда главными статьями доходов страны, ещё не восстановившейся после американских ковровых бомбёжек. В результате СССР отказался подписывать договор, и в нём появилось положение, удивительное для любого юриста: Япония отказалась от суверенитета над Курилами — но не указала, в чью пользу.

В 1956-м Хрущёв попытался восполнить это упущение. Но Япония, уже оправившаяся от послевоенной разрухи, согласилась навсегда расстаться только с той частью Курил, которая лежала севернее Хоккайдо. После долгих обсуждений Хрущёв согласился подарить [87] Он вообще очень легко раздаривал завоевания предыдущей эпохи. Китай получил Порт-Артур и Дальний, изъятые у той же Японии. Финляндия вернулась в Петсамо и на Ханко: советские военные базы, завоёванные в 1940-м и вновь отвоёванные в 1944-м, утеряны навсегда. Крым не в счёт: он передавался внутри единой страны. Японии южную часть спорной территории — Шикотан и группу мелких скал Хабомаи. Судьбу Кунашира и Итурупа должны были решать профессиональные дипломаты.

Впрочем, до этого решения не дошло. Очередная вспышка международных трений отложила советско-японский мирный договор в долгий ящик. И обещание Хрущёва так и не вылилось в документы, обязывающие СССР к каким бы то ни было реальным шагам.

На этом контуры тупика определились окончательно. Япония соглашается начать переговоры о мирном договоре только после получения Шикотана и Хабомаи, а заодно сообщает, что подпишет лишь договор, в котором Кунашир и Итуруп также будут признаны её землями. Россия же (и даже СССР, в целом более сговорчивый) полагает судьбу всех этих островов предметом переговоров и даёт понять, что признает справедливыми лишь переговоры, юридически закрепляющие нынешнюю принадлежность Южных Курил.

Напряжённость споров обычно указывает на высокую важность предмета этих споров. Какова же реальная важность трёх островов и десятка скал?

Экономическое значение Южных Курил часто преувеличивают. Двухсотмильную экономическую зону вокруг них в значительной части перекрывают такие же зоны вокруг севера Курил и самой Японии. Значит, при переходе островов в другие руки фактический режим хозяйствования изменится лишь в довольно малой части акватории. Да и в ней российские рыбаки чаще работают в пользу японских перекупщиков, чем собственно российских фирм.

Сомнителен и военный аспект проблемы. В случае боевых действий корабли любой из воюющих сторон вряд ли пойдут между южнокурильскими островами: навигационная обстановка сложна, да и малые глубины упрощают минирование. А удобный для мореплавания пролив Буссоль японская береговая артиллерия и ракеты даже с Итурупа не перекроют: эту стрельбу можно пресечь огнём с Урупа. Действия же подводных флотов и подавно почти не зависят от принадлежности островов: при современном развитии техники проливы между ними в любом случае будут перекрыты минами и гидроакустическими буями, установленными с надводных и/или подводных кораблей всех противников.

Итак, реальная цена островов очень скромна. Но их идейная ценность для обеих сторон огромна.

В Японии все сколько-нибудь значимые политические силы связали с судьбой островов собственный авторитет. Все они сделали уже столько громких заявлений, что любой намёк на возможность компромисса воспринимается массовым сознанием как полная и безоговорочная капитуляция. В условиях же постоянной жёсткой внутриполитической борьбы с частыми досрочными выборами никто не рискнёт демонстрировать хотя бы намёк на слабость.

Россия же при распаде СССР потеряла столько, что сейчас психологически неспособна отдать что-то ещё. Да и традиции этому препятствуют. Говорят, что министра иностранных дел СССР Андрея Андреевича Громыко однажды спросили, неужели громадный СССР не может пожертвовать такой малостью, как четыре скалистых островка. Легендарный Господин «Нет» ответил: «Потому и громадные, что никогда ничего не отдавали» [88] Легенда изрядно преувеличена. Время от времени отдавать всё же приходилось. И немало. Например, 5-го сентября (по старому стилю 23-го августа) 1905-го в Портсмуте Сергей Юльевич Витте подписал мирный договор, по которому Япония обретала не только российские колонии в Китае и практически ничейные Курилы, но и южную половину уже бесспорно российского Сахалина. Вряд ли будущий премьер-министр Российской империи надеялся, что через 40 лет остров отвоюют. Впрочем, для Витте было куда важнее не платить контрибуцию. Дело не только в ограниченных финансовых возможностях страны, где бушевала первая революция. По тогдашним традициям переход земель из рук в руки считался хотя и обидным, но зачастую неизбежным. Выплата же контрибуции могла быть воспринята как признание не только унизительной слабости, но в какой-то мере и вины за войну. Витте добился мира без контрибуции, за что и удостоился титула графа. Правда, за территориальные уступки ехидная молва уточнила: граф Полусахалинский. . Послереволюционное отпадение Финляндии, востока Польши, прибалтийских земель он, по-видимому, в расчёт не брал: мол, внутренние дела, а не завоевание извне. Сейчас же аналогичные потери несравненно больше, да и свежее. А потому очень болезненны.