Юрий Мухин - Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина

Второй вопрос водораздела, который Климковский не акцентирует, но, по крайней мере, дает знать, что такой вопрос был, — это злоба части младших офицеров к старшим офицерам за позор поражения Польши, в котором именно высшее командование армии проявило трусость и предательство. Климковский пишет: «Один из наших товарищей, капитан Тадеуш Керн, на беседе в школе подхорунжих, между прочим, заявил, что если мы будем возвращаться в Польшу, то следовало бы на границе перестрелять всех офицеров от майора и выше. Это вызвало в санационных кругах такой страшный шум, что мне пришлось лично улаживать инциденту Сикорского». Между прочим, сам Климковский, судя по всему, был авторитетом именно у этих офицеров, если не одним из их вождей.

Рассмотрение третьего вопроса пока отложу и предложу читателям представить, что происходило в среде этой «польской элиты», как военной, так и гражданской. Мало того, что раскол по политическому признаку, так еще и каждый шляхтич — это пан, желающий залезть как можно выше и не желающий подчиняться другим панам, тем более политическим противникам. Ни военные, ни иные другие способности не играли никакой роли — все стремились собрать вокруг себя только лично преданных подчиненных. И не могли, поскольку это шляхетное быдло в глаза льстило и тут же, за глаза, предавало. У Сикорского формально были десятки генералов, но когда требовалось поручить ответственное командование или миссию, то среди них он никого найти не мог, поскольку никому не верил. И, надо сказать, имел к этому все основания.

Вот, скажем, Сикорский подписывает договор с СССР о том, что СССР соберет, оденет, вооружит и будет кормить «армию Андерса», а эта армия после быстрого формирования начнет воевать на советско-германском фронте. Причем (придется поверить Климковскому, опирающемуся на документы) Сикорский действительно хотел, чтобы «армия Андерса» воевала в СССР (о причинах этого — в конце). И Сикорский назначает командующим польскими войсками в СССР именно генерала Андерса, и только потому, что тот, как и Сикорский, был антисанационист и постоянно клялся Сикорскому в личной преданности. Выглядела эта преданность, к примеру, так.

Сикорский, как глава правительства Польши, настрого запретил Андерсу самостоятельно, минуя правительство Польши в Лондоне, связываться с англичанами. А Андерс, как только стал командующим, тут же с англичанами связывается и с первых же дней делает все, чтобы увести собранных поляков под команду англичан на Ближний Восток.

Сикорский из Лондона забрасывает Андерса приказами направить готовые польские войска на советский фронт, а Андерс ставит советское правительство перед фактом, что он никого никогда на советский фронт не пошлет, и нагло требует от СССР разрешения увести войска в Иран. Советскому правительству просто ничего не оставалось делать, как разрешить убраться из СССР этой вооруженной, обжиравшей его 100-тысячной банде, обнаглевшей до степени, когда в районе своего расположения поляки срывали советские флаги и сами захватывали дома для своего расположения.

Сикорскому надо бы заменить Андерса, но кем? Вокруг были только такие! И еще хуже.

И сам Андерс всю свою историю на посту командующего был поглощен сменой командиров подчиненных ему дивизий, поскольку никому не было доверия — кого ни назначит, а они начинают плести интриги против самого Андерса, метя на его место. И у каждой дивизии «армии Андерса» за два года в тылу сменилось по полдесятка командиров. А как быть подчиненным при таких, дерущихся между собою генералах? Какую боевую силу представляла эта армия? Тот еще гадюшник!

Что интересно, но сам Климковский являет пример этому разнузданному бардаку. Дюков из советских архивов привел интересный документ в отношении его деятельности, о которой сам Климковский предпочел умолчать:

«... Сохранилось изложение его разговора с уполномоченным при штабе Польской армии майором госбезопасности Жуковым. «Климковский, попросив оставить содержание разговора в тайне от поляков, заявил следующее:

«Польская армия в СССР представляет собой балаган, а не войско. Андерс мало сделал для того, чтобы подготовить боеспособные части. Это обстоятельство вызвало резкое недовольство со стороны молодых офицеров, которые считают единственной задачей польских войск драться как можно скорее на фронте, и притом только на Восточном. Будучи в Англии, Андерс находился под большим воздействием как Сикорского, так и англичан, которые требовали от поляков согласия на эвакуацию войск на ближневосточный театр».

Далее Климковский заявил, что он обращается к Жукову от имени группы молодых офицеров, которая намерена добиться решения об отмене эвакуации, «выгнать из армии всех баб и всякий хлам», обратиться с просьбой к советскому правительству дать быстрее оружие и отправить на фронт.

Ввиду этого Климковский хотел бы выяснить, как советское правительство смотрит на эвакуацию польских частей из СССР, так как «если оно в этом не заинтересовано и рассматривает решение об эвакуации внутренним делом самих поляков», — организация молодых офицеров намерена арестовать Андерса, Шишко-Богуша и командира 5-й польской дивизии генерала Раковского, собрать совещание командиров частей, радировать в Лондон, что Польская армия из СССР выезжать отказывается, потребовать от Лондона назначения нового командующего и обратиться к советскому правительству с просьбой вооружить польские части и направить быстрее на Восточный фронт.

...Жуков ответил Климковскому, что все это он считает несерьезной затеей, и рекомендовал ему ждать решения своего командования».

Как вам это нравится? Поручик сам выходит на иностранное государство и предлагает свои услуги по организации мятежа в армии, при этом собирается командующего армией генерала Андерса арестовать. А ведь Андерс ему в это время безусловно верил. Насколько верил, можно узнать вот из такого откровения Климковского: «Для облегчения моей работы, имевшей самый разнообразный характер, я получил от Андерса письменную доверенность следующего содержания: «Доверяю поручику Климковскому Ежи, офицеру для особых поручений, вести от моего имени все переговоры, касающиеся польских Вооруженных сил в СССР, со всеми представителями органов СССР».

Такую же доверенность имел и начальник штаба армии полковник Окулицкий. Это были далеко идущие полномочия, дававшие мне полную самостоятельность в решении различных вопросов. Вместе с тем мое положение позволяло теперь обстоятельно познакомиться с совокупностью проблем, связанных с нашим пребыванием в Советском Союзе. Я был также уполномочен отдавать от имени генерала приказы, чем никогда , однако, не пользовался».