Юрий Мухин - Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина

Примерно за год до войны радиостанции с истребителей были сняты и отправлены на склады по приказу командующего ВВС П. Рычагова. Те наши историки, кто знает, что такое радиостанция, дают такую легенду этому воистину предательскому мероприятию. Дескать, авиадвигатели самолетов СССР были незаэкранированы, и от системы зажигания в наушниках слышался треск, который отвлекал летчика. И Голубев, кстати, сообщает об этой же официальной причине.

Но ведь она идиотская в своей основе. А гул самого двигателя самолета летчика не отвлекал? А почему этот треск не отвлекал летчиков бомбардировочной и разведывательной авиации? И почему не было дано задание конструкторам заэкранировать двигатели? Причем далее в своих воспоминаниях В.Ф. Голубев пишет, что, как только его назначили командиром эскадрильи, он сразу же приказал установить на самолеты ранее снятые и лежащие на складах радиостанции и стал летать, командуя эскадрильей в бою, и, главное, его эскадрилью стали наводить на немцев радары. И дело сразу же пошло.

Упоминаемое совещание высшего командного состава РККА проходило с 23 по 31 декабря 1940 года, а накануне, 20 декабря, нарком обороны маршал Тимошенко подписал приказ «О подготовке войск связи», в котором констатировал: «Один из основных видов современной связи — радио используется недостаточно. Организация радиосвязи при массовом насыщении радиостанциями, и особенно радиосвязь взаимодействия родов войск, освоена недостаточно », — и приказывал: «Радиосвязь считать в армии одним из основных средств связи, и подготовке радиоспециалистов в 1940— 1941 гг. уделить серьезное внимание». Далее шли конкретные указания всем, кого радиосвязь касалась, и приказ заканчивался: «Начальнику Генерального штаба Красной Армии организовать контроль и проверку выполнения настоящего приказа и о результатах докладывать мне».

Вопрос: почему сотни командиров авиаполков не писали Тимошенко, начальнику Генштаба Жукову или тому же Сталину и не возмущались снятию с истребителей радиостанций? Почему на совещании ни один авиационный командир об этом не обмолвился? Ведь отсутствие связи на самолетах не давало им командовать своими частями и соединениями в воздухе! У меня нет другого ответа: потому и не возмущались, что без радиостанций могли не командовать в воздухе. По аналогии с общевойсковыми генералами собрались сидеть в штабах на земле и посылать «в атаку» летчиков. Голубев не уделяет в своей книге и этому вопросу никакого внимания, но то, как командовали командиры полка до него, и как командовал он — отличаются, как день и ночь. Отбивая массированные налеты немцев, он всегда вылетал с полком и в воздухе командовал своими летчиками: на месте боя указывал, какой эскадрилье или группе атаковать бомбардировщики, какой связать боем истребители прикрытия, какой набрать высоту и атаковать сверху, и т.д. Вот такие летающие полковники, как он, Покрышкин, Кожедуб и, кстати, Василий Сталин, и обеспечили, в конце концов, превосходство нашей авиации в воздухе над немцами.

Немного об авиации и связи, но со стороны поддержки наших наземных войск советской авиацией. Вот эпизод, рассказанный маршалом К.К. Рокоссовским о его мимолетном приключении вместе с маршалом Жуковым летом 1942 года:

«Наблюдая за боем, мы все находились вне окопов. И вот, увидев, что к нам с тыла подлетает десятка наших штурмовиков, я предложил спрыгнуть всем в окоп. И только мы успели это сделать, как увидели летящие на наши головы реактивные снаряды, выпущенные штурмовиками. Весь этот груз усыпал окоп спереди и сзади. Раздалась оглушительная серия взрывов, посыпались комья земли и грязи. Просвистели осколки, которые даже после разрывов падали сверху. К счастью для нас, этим все и обошлось. Но больше других «пострадал» командующий ВВС, которому сильно досталось от Жукова».

Спрашивается, при чем здесь командующий ВВС, если предвоенный начальник Генштаба Г.К. Жуков палец о палец не ударил, чтобы обеспечить войска и ВВС радиосвязью? Чтобы наши штурмовики не летали беспомощно над полем боя, тщетно пытаясь найти хоть кого-то, по кому можно было бы выпустить боекомплект, чтобы не везти его на аэродром. Для этого нашей армии нужны были фронтовые авианаводчики, но они в принципе невозможны без развитой радиосвязи.

А вот эпизод уже 1944 года из воспоминаний генерала И.А. Толконюка:

«День был безветренный и ясный, солнце чувствительно пригревало. На серо-голубом небе изредка виднелись обрывки белых облаков. Между стройных сосен проглядывались штабные автобусы, армейские палатки, поставленные под деревьями походные столики, над которыми склонились офицеры и генералы. На открытой поляне перед лесом занимала огневую позицию малокалиберная зенитная батарея. Между батареей и ПКП прохаживался человек. Это был сам командарм генерал-полковник Василий Иванович Чуйков. Пока мы осматривались вокруг, появился самолет Ил-2 с ясно видимыми красными звездами на крыльях. Сделав боевой заход, самолет сбросил на батарею четыре бомбы и стал кружить на небольшой высоте, обстреливая зенитчиков из бортовых пушек. Видя, что самолет свой, батарея не стреляла, а изумленные боевые расчеты бросились в укрытия. Командарм остановился и наблюдал эту странную картину молча. Вдруг он, увидев, что одно орудие перевернулось вверх колесами, возмущенно закричал: «Сбить! Что смотрите? Огонь!» Немедленно послышались знакомые хлопки орудийной очереди — и самолет, вспыхнув ярким пламенем, рухнул на землю. Как оказалось, это был наш фронтовой артиллерийский корректировщик, потерявший ориентировку и принявший свою батарею за вражескую. Два члена экипажа сгорели вместе с самолетом, а на батарее было ранено два солдата и разбито одно орудие ».

И, пожалуй, только в качестве анекдота можно привести воспоминания С. Штеменко, на тот момент начальника направления Оперативного управления Генштаба, о своей находчивости — о том, как они в Генштабе РККА узнавали положение войск: «Не виной, а бедой нашей являлось то, что не всегда мы располагали достаточно подробными данными о положении своих войск. Впрочем, не легче доставались и данные о противнике. К каким только ухищрениям не приходилось прибегать! Помню, однажды нам никак не удавалось установить положение сторон на одном из участков Западного фронта. Линии боевой связи оказались поврежденными. Тогда кто-то из операторов решил позвонить по обычному телефону в один из сельсоветов интересующего нас района. На его звонок отозвался председатель сельсовета. Спрашиваем: есть ли в селе наши войска? Отвечает, что нет. А немцы? Оказывается, и немцев нет, но они заняли ближние деревни — председатель назвал, какие именно. В итоге на оперативных картах появилось вполне достоверное, как потом подтвердилось, положение сторон в данном районе. Мы и в последующем, когда было туго, практиковали такой способ уточнения обстановки. В необходимых случаях запрашивали райкомы, райисполкомы, сельсоветы и почти всегда получали от них нужную информацию». Интересно, что Штеменко ни в малейшей мере не ставит ни себе, ни остальным военным «профессионалам» в вину отсутствие надежной связи с войсками даже у Генштаба, — не их это, видите ли, вина.