Барбара Демик - Повседневная жизнь в Северной Корее

У этого убийцы своя логика. Вначале он поражает самых уязвимых — детей младше пяти лет. Обычная простуда переходит у них в пневмонию, понос — в дизентерию. Ребенок умирает, прежде чем родители успевают задуматься о том, не обратиться ли к врачу. Следующими жертвами оказываются старики. Потом от тех, кому больше семидесяти, убийца спускается по лестнице десятилетий к тем, кому за шестьдесят и за пятьдесят. У этих людей впереди могли бы быть еще долгие годы жизни. И наконец голод добирается до молодых и сильных. Мужчины, у которых меньше запас жира в организме, обычно опережают женщин на пути к смерти. Особенно страдают люди атлетического сложения, поскольку их метаболизм требует больше калорий.

И еще одна жестокая закономерность: первыми умирают самые порядочные, те, кто никогда не стал бы красть пищу, лгать, мошенничать, нарушать закон и предавать друзей. Об этом говорил итальянский писатель Примо Леви, переживший Освенцим. Им, спасенным, после войны не хотелось встречаться друг с другом, потому что каждому из них было чего стыдиться.

Вспоминая спустя десятилетие всех своих знакомых, умерших в те годы в Чхонджине, госпожа Сон понимала, что простые и добросердечные люди, которые всегда делали, что им говорят, уходили первыми.

В ее собственной семье первой умерла свекровь. Мать Чан По переехала к ним вскоре после их свадьбы, поскольку по традиции заботиться о родителях должен старший сын. Конечно, фактически это бремя ложится на плечи жены, поэтому отношения между снохой и свекровью в корейских семьях часто оказываются очень напряженными. Мать Чан По в первые годы немилосердно придиралась к невестке, особенно после того как та родила трех девочек. Только после появления внука пожилая кореянка несколько оттаяла. Что до Хи Сок, то она всегда серьезно относилась к своим семейным обязанностям и изо всех сил старалась угодить свекрови.

Весна в Корее всегда была самым голодным временем: прошлогодний урожай уже весь съеден, а до нового еще далеко. Весенние месяцы 1996 года оказались особенно трудными для госпожи Сон, потому что она еще не полностью оправилась от травм, полученных при ноябрьской катастрофе. Свекрови было 73 — весьма почтенный возраст, если учесть среднюю продолжительность жизни в КНДР. Посторонний человек сказал бы, что просто «пришло ее время», однако госпожа Сон не сомневалась: крепкая старуха прожила бы еще долго, если бы нормально питалась. Будучи не в состоянии работать или ходить в горы, госпожа Сон кидала в суп любую траву, которую могла найти около дома. От свекрови остались кожа да кости, вокруг глаз появились признаки пеллагры. В мае 1996-го она слегла со страшными желудочными коликами. Через несколько дней ее не стало.

Госпожа Сон чувствовала, что не справляется с самой главной задачей корейской женщины. Отчаяние, вызванное смертью свекрови, усугублялось очередной пропагандистской кампанией, призывавшей всех граждан в трудные времена работать усерднее. На плакатах был изображен человек с рупором, побуждающий людей «идти вперед в новый век во имя победы Сурового Марша». За ним следовали солдат в каске, шахтер с молотом, интеллигент в очках и с чертежами, крестьянка в косынке и генерал с красным флагом. В официальных выпусках новостей сообщалось, что даже сам Ким Чен Ир питается простыми блюдами из картофеля.

Теперь, когда их осталось всего двое, госпожа Сон и Чан По решили переехать в еще более скромное жилье. Это была почти лачуга с бетонным полом и стенами, на которых еле держалась штукатурка, так что госпожа Сон не смогла даже повесить обязательные портреты отца и сына. Она бережно их завернула и поставила в угол. В семье оставалось совсем мало вещей. Были проданы все книги, кроме сочинений Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, которые продавать запрещалось. Пришлось расстаться и с вазочками для кимчхи. Весь домашний скарб госпожи Сон теперь состоял из двух пар палочек для еды, двух ложек, нескольких мисок и кастрюлек.

Чан По уволился с Чхонджинской радиостанции и нашел новую работу на железнодорожном радиоузле. У железной дороги тоже не было средств, чтобы платить сотрудникам. Правда, мужу госпожи Сон пообещали одно из первых мест в списке на распределение продуктов. Но никаких продуктов не поступало. Через несколько месяцев закончились деньги, вырученные от продажи квартиры. Ок Хи, старшая дочь, иногда приносила родителям из дома мешочек кукурузы, но ей приходилось опасаться мужа, который бил ее за «кражу еды». В его семье водились деньги, но делиться с родственниками жены он не собирался.

Хи Сок все еще не могла ходить в горы, поэтому вставала все раньше и раньше, сначала в 6, а потом и в 5 утра, надеясь собрать молодые побеги сорняков, которые выросли за ночь и были относительно мягкими и съедобными. Она варила траву и кору до однородной кашицы, а потом добавляла соль и несколько ложек кукурузной крупы.

Госпожа Сон чувствовала себя не столько голодной, сколько опустошенной. Закончив есть, она со звоном роняла ложку в металлическую тарелку. Потом падала на пол, не заботясь даже о том, чтобы переодеться, и проваливалась в глубокий сон. А рано утром, еще до рассвета, инстинкт самосохранения каким-то образом подсказывал ей, что пора снова отправляться на поиски пищи. У Хи Сок не хватало воли заниматься чем-нибудь еще. Она перестала расчесывать свои кудрявые волосы, которыми раньше так гордилась, не стирала одежду. Она настолько похудела, что ни одни брюки больше на ней не держались. Госпоже Сон казалось, что она уже умерла и душа парит над пустым сосудом, который раньше был ее телом.

Однако Чан По пришлось еще тяжелее. По северокорейским меркам он считался удивительно крупным мужчиной и в лучшие годы весил почти 90 кг. В свое время врач даже порекомендовал ему начать курить, чтобы сбросить вес. Сейчас живот, которым муж госпожи Сон так гордился (полнота в Северной Корее воспринималась как признак высокого статуса человека), превратился в пустой мешок. Кожа начала шелушиться, как будто от тяжелой экземы. Щеки обвисли, речь стала невнятной. Госпожа Сон повела мужа в железнодорожную больницу: выяснилось, что он перенес легкий инсульт. После этого ему стало сложно работать. Он не мог сосредоточиться. Жаловался на ухудшение зрения. Ослабел так, что не мог даже поднять ручку, которой писал.

Теперь Чан По целыми днями не вставал с постели, вернее, с кучи одеял на полу, где они с Хи Сок спали, — это было все, что у них осталось. Ноги больного распухли, как воздушные шары. Госпожа Сон поняла, что это отек, вызванный голоданием. Муж постоянно говорил о еде. Вспоминал супы из тофу, которые мать готовила ему в детстве, и вкуснейших тушеных крабов с имбирем, которыми угощала его госпожа Сон, когда они только поженились. Он в мельчайших подробностях описывал блюда, приготовленные женой несколько десятилетий назад. Говоря об их совместных трапезах, Чан По становился сентиментальным, даже романтичным. Он брал Хи Сок за руку, и глаза его затуманивались ностальгическими слезами.