Сборник - Сталин. Большая книга о нем

Алеша часто бывал у Сталина, я его не раз там видел. Было заметно, что Сталину очень приятно вести беседы с Алешей. Чаще всего они говорили о Грузии, ее истории, ее культуре.

Не помню, какое образование имел Сванидзе, но человек он был культурный, начитанный, был другом детей Сталина. Дядя Алеша, как его звали, часто ночевал у Сталина».

И вот этого самого «начитанного и близкого» Алешу Сванидзе и его жену в 1937 году арестовали. Пять лет Сванидзе провел в лагере. А в феврале 1942 года был расстрелян. Ему было 60 лет.

Рассказывали, что перед расстрелом сотрудники лубянского ведомства предложили Сванидзе признать себя вредителем, в обмен обещая сохранение жизни. Мужчина лишь отрицательно покачал головой. Когда о таком поведении Сванидзе доложили Сталину, тот хмыкнул: «Надо же, какой гордый!»

Его жена, Мария Сванидзе, в это время находилась в лагере в Казахстане. Когда ей сообщили о расстреле мужа, она умерла на месте. От разрыва сердца.

Все связи с прошлым были разорваны. Фамилию Сванидзе в доме Сталина никто не решался даже упоминать.

Имя Екатерины стало звучать из уст Сталина лишь в последние годы жизни, когда он полюбил вспоминать о юности, Грузии и своей первой любви.

В 1951 году Сталин пригласил на свою дачу в Новом Афоне секретаря Абхазского обкома партии Акакия Мгеладзе. На дорогу выделил ему ровно 17 минут и был удивлен, когда водитель сумел добраться всего за пятнадцать.

«Он посмотрел на свои часы, улыбнулся и сказал, что мы приехали на две минуты раньше. «Хотя шофер рачинец», – добавил он. Видимо, в шутку он хотел подчеркнуть, что рачинцы медлительны. Он их знал хорошо, ведь первая жена была рачинкой».

Через год, оказавшийся в его жизни последним, Сталин вновь вернулся к разговору о Екатерине и их сыне. Беседа состоялась там же, на новоафонской даче вождя.

Собеседником был Акакий Мгеладзе, который в этот вечер выполнял, скорее, роль конфидента и потом подробно записал состоявшийся разговор. Во время которого Сталин неожиданно обратился к нему на «ты».

«– Ты видел когда-нибудь Яшу?

– Нет, товарищ Сталин.

– Вот он, посмотри. – Иосиф Виссарионович протянул мне фотокарточку. – Настоящий мужчина? – спросил он меня по-грузински.

– Диах, амханаго Сталин, – ответил я. («Да, товарищ Сталин».) И отважился спросить: – Ходят слухи, что Гитлер предлагал вам обменять Якова на фельдмаршала Паулюса. Это не выдумка?

– Нет, не выдумка.

Иосиф Виссарионович взял у меня из рук фотографию сына, долго смотрел на нее, вздохнул:

– Очень жаль Яшу. – И продолжил тихо, будто разговаривая с самим собой: – Было много предложений обменять его, но я все отверг, и Яшина жизнь закончилась трагически. Но до конца он был молодцом. Ты ведь знаешь, что его мать рачинка? – спросил Сталин (опять по-грузински: «Дэдамиси рачвели кали ихо, хом ици?»).

– Слышал, товарищ Сталин («Гамигония, амханаго Сталин»), – ответил я.

Иосиф Виссарионович долго молчал. Я больше его ни о чем не спрашивал».

Екатерина Сванидзе похоронена на Кукийском кладбище Тбилиси. Сегодня это один из самых старых погостов грузинской столицы. С могильной плиты смотрит овальная фотография, на которой изображена первая любовь Сосо Джугашвили.

(Оболенский И.В. Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили)

В 1918 году Сталин женился второй раз.

О Надежде Аллилуевой написано немало, а потому я остановлюсь лишь на нескольких этапах жизни этой неординарной женщины.

В 1916 году в детском альбоме своей подруги Ирины Гогуа 15-летняя Надежда написала: «Писать плохих стихов я не хочу, хороших я не знаю, а потому, не тратя слов, счастливой быть желаю».

Такое вот незатейливое стихотворение скромной девушки.

Надежда Аллилуева

Всю ее недолгую жизнь, а она прожила 31 год, об исключительном положении Надежды Аллилуевой знали лишь члены семьи и друзья.

Даже сокурсники по Промакадемии, в которой Аллилуева училась на инженера-текстильщика, не догадывались, чья она жена.

Лучшим другом родителей Надежды был молодой грузин Сосо Джугашвили. В 1903 году он даже спас 2-летнюю Надю, упавшую в воду во время прогулки вдоль бакинской набережной. По легенде, Иосиф спросил девочку, можно ли ее поцеловать. А та ответила: «Много-много-много».

Светлана Аллилуева вспоминала: «Для мамы, впечатлительной и романтичной, такая завязка, наверное, имела огромное значение, когда она встретилась с отцом позже, шестнадцатилетней гимназисткой, а он приехал из Сибири, ссыльный революционер 38-ми лет, давний друг семьи».

О том, какой девушкой была Надежда Аллилуева, можно узнать по письмам, которые она отправляла друзьям своих родителей, Алисе Ивановне и Ивану Ивановичу Радченко.

Послание от 1 мая 1916 года:

«Дорогая Алиса Ивановна, простите, что долго не отвечала на письмо. У меня совершенно не было времени. Мне пришлось за десять дней подготовиться к экзаменам, так как летом я лентяйничала. Пришлось мне подогнать новое, в особенности по алгебре и геометрии. Сегодня утром я ходила держать экзамен, но еще не выяснила, выдержала или нет. Все же думаю, что выдержала по всем предметам, кроме русского сочинения, хотя тема и была легкая, но я вообще слаба на этот счет. Прежнюю гимназию пришлось бросить, потому что очень далеко переселились, а теперешняя как раз напротив Николаевского вокзала».

19 октября 1917 года, буквально накануне большевистского переворота, Аллилуева снова пишет Радченко: «У нас теперь такая спешка с занятиями, да у меня еще часа два в день отнимает музыка. Вот я Вам пишу – уже 12-й час, а я еще не выучила французский. И так каждый день, раньше часу не ложусь. Уже все лягут, а я все еще сижу, долблю.

Уезжать из Питера мы никуда не собираемся. С провизией пока что хорошо. Яиц, молока, хлеба, мяса можно достать, хотя дорого. В общем, жить можно, хотя настроение у нас (и вообще у всех) ужасное, временами прямо плачешь: ужасно скучно, никуда не пойдешь. Но на днях с учительницей музыки была в Музыкальной драме и видела «Сорочинскую ярмарку», остались очень довольны. В Питере идут слухи, что 20 октября будет выступление большевиков, но это все, кажется, ерунда.

Ну, пока всего хорошего. Когда опять будет время, напишу Няке, а пока очень благодарю его за его письмо.

Целую крепко, привет вам от всех наших».

Иосиф в это время был занят активной подготовкой к тому самому перевороту, слухам о котором так не верит его Надежда.

Кстати, судьбоносную для страны ночь Сталин провел не в Смольном. Его искали, а он был с Надеждой. Об этом потом напишет Лев Троцкий.

Между ними действительно была любовь. В одной из записок мужу Надежда припишет: «Я целую тебя так же горячо, как ты меня при прощании».