Валерий Панюшкин - Двенадцать несогласных

Все, что могла сделать для Наташи мама, так это переехать в Кишинев и отдать дочку в русскую школу: может быть, когда-нибудь, как-нибудь… Но школа была плохонькая. С этаким образованием нечего было и мечтать о поступлении в университет. И тут Наташе повезло: в их плохонькую школу пришла подрабатывать учительница физики из самого лучшего в Кишиневе частного лицея «Гаудеамус». Эта учительница решила почему-то, что Наташа – математический гений, и уговорила директора лицея, где обучение стоило невероятные для Молдавии сто долларов в месяц, взять девочку бесплатно.

Наташа должна была быть тихой и благодарной. Но однажды эта самая учительница запретила закрыть окно во время урока, а под окном сидела Наташина не подруга даже, а просто одноклассница Люда. Люда была простужена в тот день. Ей было холодно сидеть под открытым окном. Ее знобило. А Наташе вдруг показалось, будто нет ничего на свете важнее этого окна и этой простуженной Люды, и она крикнула учительнице: «Так же нельзя!» И дети ведь всегда кричат вместе: они кричали, что надо закрыть окно, а учительница поставила им всем двойки. Дети взбунтовались, ушли с урока, нажаловались директору. А на следующий день учительница подготовила от имени детей письмо, в котором говорилось, будто не было никакого окна и никаких несправедливых двоек, а просто они дурные дети. И на уроке учительница потребовала, чтобы дети это письмо подписали. И первой она обратилась к Наташе Морарь, своей любимице, своей протеже, которая должна была быть тихой и благодарной.

– Ну, Наташа, подписывай.

Наташа встала, потому что школьный этикет предполагал вставать, когда к тебе обращается учитель. Подошла к учительскому столу, раз уж встала. Посмотрела на лживое письмо на столе и сказала:

– Нет, я не подпишу.

И направилась к выходу. Это ее «нет» означало потерю покровительницы и отчисление из лицея «Гаудеамус». «Нет» означало, что ради простуженной одноклассницы Люды Наташа упустила свой единственный шанс. Девочка подошла к двери, распахнула дверь и шагнула вон из класса, как святой Симеон – в глухонемые объятия смерти. Но если у святого Симеона за спиной гулюкал Младенец, то у Наташи за спиной был грохот отодвигаемых стульев, ропот и топот ног. Весь класс выходил за ней следом. И даже не оглядываясь, Наташа поняла, как это, как это бывает, когда тебя поддерживают люди, когда люди, черт их возьми, идут за тобой. И никто не отчислил ее из лицея «Гаудеамус». И в одиннадцатом классе, увлекшись против ожиданий не математикой, не физикой, а социологией, Наташа написала научную работу про возможности скрытого психологического влияния на молодежь, и директор лицея с гордостью послал эту Наташину работу на конкурс ученических научных работ в Москву.

Трик-трак! Дверь в камеру для депортированных открылась. Давешний офицер ввел бессловесного и испуганного таджика. Таджик присел на краешек лавки, а офицер вышел и снова запер дверь.

– Здравствуйте, – улыбнулась Наташа. – Вас тоже депортировали?

Таджик не отвечал. Он, кажется, не знал по-русски или взял себе за правило никогда ничего не говорить в этой чужой стране, а просто беспрекословно подчиняться. Он был тщедушный человек в разодранной одежде. Его, кажется, избили, прежде чем депортировать. И он все равно молчал. «Может быть, – подумала Наташа, – и мне надо было взять себе за правило всегда молчать? Может быть, надо было молчать с того самого дня, как я приехала в Москву?»

Она приехала в Москву на конкурс ученических работ, когда ей было семнадцать. Она даже получила какой-то приз на этом конкурсе. Но дело не в этом. Москва была первый большой город, который Наташа увидела в жизни. Разноцветные огни, разноцветные люди, большой и сверкающий мир, про который раньше Наташа только мечтала, что увидит его хоть одним глазком. Она ходила в музеи, посетители которых сплошь казались ей умными. Она ходила в театры один другого лучше. Она не заходила в дорогие магазины на улицах, но покупатели дорогих магазинов казались ей невероятно красивыми.

Конкурс происходил в университете. Наташа зашла на университетскую территорию, огромные учебные корпуса обступили ее, обхватили ее, как каменные ладони. И она подумала, что больше всего на свете хочет учиться здесь. И летом того же года она вернулась в Москву – поступать на социологический факультет.

В Молдавии, когда дети едут поступать в университет, принято, чтобы вместе с детьми ехали и родители. Они едут на целый месяц и с огромным скарбом. Они живут у московских родственников. Они везут с собой продукты: круглые перцы гогошары целыми банками, серую и заранее плачущую брынзу, неисправимо кислое вино. Через месяц, когда ребенок в университет не поступает по причине плохой подготовки и отсутствия денег на взятки, они возвращаются домой и целый год рассказывают, как ездили в Москву, как там все бегут и толкаются и как их задерживала милиция за отсутствие московской регистрации.

Наташа же настояла на том, чтобы поехать одной. Поездка с мамой стоила бы вдвое дороже, и Наташа знала, что даже на один ее билет до Москвы и обратно денег маме пришлось у кого-то занять. Накануне отъезда мама посмотрела по российскому телевидению программу «Человек и закон» про взятки в вузах, в этой программе сказали, что взятка за поступление на социологический факультет МГУ – это двадцать пять тысяч долларов. Больше, чем стоила их кишиневская квартира.

– Не езди никуда, – сказала мама. – Это бесполезно.

Но Наташа все равно поехала. Из всех абитуриентов отлично сдали экзамен по математике только четверо, и Наташа была среди них. Из всех студентов, поступивших на бесплатное обучение, только четверть поступила без взяток, и Наташа была среди них. Сбылась великая мечта. И тем страннее, что не прошло и пяти лет, как Наташа рассорилась с научным руководителем, подняла студенческое восстание против декана и устроила сидячий пикет в приемной ректора.

Она писала курсовые работы и диплом на кафедре политологии. Ее научный руководитель возглавлял предвыборный штаб одного из лидеров партии «Единая Россия», баллотировавшегося в Московскую городскую думу. Однажды он велел всем своим студентам прийти туда в штаб на практику: отвечать по телефону, бегать по мелким поручениям. И все пришли, а Наташа не пришла. На следующий день при всех студентах группы профессор швырнул Наташину курсовую работу так, что листки разлетелись по аудитории. И он кричал, что Наташа никогда не получит более серьезной работы, чем подносить начальнику кофе. И он потребовал, чтобы после семинара Наташа зашла к нему в кабинет.

Она зашла.

– Почему ты не была на практике? – спросил профессор.