Анна Мосьпанов - Германия. Свой среди своих

С другой стороны… У меня есть очень хороший друг. Зовут его Мохаммед. Кстати, распространенное в наших бледноарийских широтах имя. Здесь каждый третий — Мохаммед. Кто не Юрген и не Петер — тот Мохаммед.

Мой друг — правоверный мусульманин. Из многочисленной, изысканно разветвленной и отягощенной сложносочиненными родственными нитями семьи. Их у мамы с папой семеро. Мохаммед — четвертый сверху, как он сам говорит. Когда-то в далеких шестидесятых отец его — простой работяга из навсегда потерянного для цивилизации горного села — приехал на заработки в Германию.

Пахал на стройках вплоть до позапрошлого года. Неграмотный, честный, чистоплотный и очень «настоящий» работяга. Из тех, кто хорошо усвоил простую истину: будущее моих детей только в моих руках. Через год после приезда женился на младшей сестре своего сослуживца — такого же работника «кирки и мастерка». Потом один за другим родились дети…

Мохаммед с самого начала был другим. Не таким, как все дети «гастарбайтеров». Братья, повырастав, начали заниматься торговлей овощами или стали таксистами. Сестры вышли замуж и родили детей. Мохаммед, скроенный, казалось бы, по такому же лекалу, должен был стать точно таким же работягой. Может, строителем, может, таксистом, может, автомехаником каким.

Но он решил по-другому. Мохаммед стремился быть лучшим. Сначала он захотел стать самым лучшим специалистом по системной гастрономии. Это что-то вроде менеджера в сети ресторанов, рассыпанных по всему миру. Захотел — стал. Начинал простым официантом, потом получил образование и дорос до главного менеджера одной очень крупной сети.

Ему тогда и тридцати лет не было. Мохаммед был намного моложе многих своих подчиненных. Пришлось завоевывать авторитет, доказывать, что он не мажорный мальчик из богатой мусульманской семьи, которому приспичило поиграть в большого босса. Но своего добился. Добился — и что? И все. Надоело. Захотелось новых свершений.

Мохаммед бросил огромную зарплату, включающую сытые бонусы и целый ряд сопутствующих благ на все случаи жизни. Бросил, несмотря на уговоры руководства, удивленные взгляды друзей и приятелей и явное недовольство отца, который уже успел привыкнуть к солидному статусу сына да и, чего греха таить, к солидной материальной помощи.

Но Мохаммед бросил и начал все сначала. Снова пошел в университет, решил заниматься медицинской техникой. Почему? Неожиданно умер сын одного из друзей отца. Молодой мужчина чуть за тридцать. Сердце. Был бы в Германии — спасли бы без проблем. А там, в той стране, шансов не было. И Мохаммед вдруг вознамерился изменить свою жизнь. Говорит, почему-то решил, что хочет заниматься если не медициной, то чем-то близким. И снова пошел учиться. Параллельно устроился простым клерком в солидную фирму, занимающуюся разработкой и распространением оборудования для кардиологических больных.

С тех пор прошло какое-то количество лет. Сейчас у Мохаммеда свой процветающий бизнес. Он окончил университет, давным-давно ушел из той компании, организовав свою фирму.

У нас с Мохаммедом общие интересы, и мы довольно тесно общаемся. Когда меня и моего мужа с ним познакомили, он так и представился:

— Я — Мохаммед. У меня получается все, за что я берусь, и я — самый лучший.

— Обычно такими хвастливыми бывают только евреи, — хмыкнул муж. Пробный шар. Обычное дело. С партнерами имеет смысл играть с открытыми картами. И если сейчас, на этом этапе появится агрессия, говорить дальше не о чем.

— Не скажи, приятель. Среди нашего брата хвастунишек столько, что тебе и не снилось! Так что это мы еще посмотрим, — хохотнул Мохаммед и эффектным жестом разгладил тоненькие «бендеровские» усики. — Может, лучше обсудим дела?

С тех пор мы и общаемся, и работаем вместе. Многим нашим успехам — в том числе и в сфере межкультурных коммуникаций — моя компания обязана Мохаммеду. Его чутью, его хватке, его уму и таланту.

С одной стороны, таких, как Мохаммед — интегрированных в европейскую жизнь и в то же время соблюдающих свои традиции иностранцев тоже много. У таких, как Мохаммед, полно друзей-немцев. И отличаются они от местных только именем. Но я уверена, что случаи, подобные тому, что произошли в поезде с женщиной, закутанной в никаб, тоже нередки.

С другой стороны, после Второй мировой войны немцы очень болезненно реагируют на любые обвинения, касающиеся ксенофобии, будь то бытовая ненависть к соседям-марокканцам или отказ в приеме на работу человека, плохо говорящего по-немецки. Все эти случаи обычно становятся достоянием общественности, порой дело доходит до суда, и тогда уж обидчикам несдобровать.

В связи с этим хочется обратить ваше внимание на следующие аспекты:

• В Германии категорически не принято в открытую указывать человеку на то, что его внешний вид, привычки или манера изъясняться не соответствуют общепринятым стандартам. Упрек в том, что человек, скажем, говорит с акцентом, может быть расценен как дискриминация, и тогда не избежать судебного вмешательства.

• В целом практически в каждой фирме существует свой дресс-код, которого в общих чертах следует придерживаться. Речь не идет о беспрекословном следовании корпоративному стилю (если только человек не работает в банке, где обязательны костюмы, или, скажем, в медицине, где принята форменная одежда). Конечно, сотрудники имеют право одеваться так, как им нравится, но, тем не менее, мало какое начальство будет приветствовать наличие у себя на рабочем месте, будь то большой супермаркет или компьютерная фирма, сотрудника, одетого в белые арабские одежды. Не потому, что шеф — гнусный ксенофоб, а на том лишь простом основании, что в рабочее время человек — прежде всего сотрудник. Служащий фирмы, у которой есть свои корпоративные нормы поведения.

• Особое место в корпоративной этике занимает вопрос религии. Если сотрудник — верующий мусульманин, которому необходимо в определенное время совершать намаз, или практикующий буддист, то обычно такие вещи оговариваются сразу же при поступлении на работу. Не хочу сказать, что отправление религиозного культа в рабочее время невозможно, но это надо обсудить заранее.

• Существуют определенные виды деятельности, где просто необходимо идеальное владение немецким языком. Идеальное в смысле свободная, грамотная и стилистически безупречная речь. Совершенно необходимым является этот навык при устройстве на работу в рекламные и коммуникационные агентства, средства массовой информации, дизайнерские конторы, равно как и в любую другую фирму, где соискатель должности непосредственно взаимодействует с клиентами. Нередки случаи, когда квалифицированного во всех остальных отношениях специалиста не брали на работу только потому, что он недостаточно грамотно и корректно выражал свои мысли на немецком языке. Пытающиеся обвинить работодателя в дискриминации должны быть готовы к тому, что им придется активно доказывать с помощью адвоката, что для выполнения непосредственных профессиональных обязанностей они в достаточной мере владеют немецким. В противном случае проигравшей стороной все равно будет обиженный соискатель. В целом же в Германии с каждым годом становится все больше и больше иностранцев, и появление на улицах арабов в белом, чернокожих людей в национальных костюмах или хасидов в шляпах и с пейсами уже мало кого шокирует. Исключение составляют, пожалуй, только мусульманские женщины в никабах, но тому есть совершенно другие, политические причины. Уж слишком свежа память о страшных терактах 11 сентября 2001 года.