Александр Елисеев - Русские в СССР. Потерпевшие или победители?

В. Голышев подходит к проблеме с либеральных позиций, поэтому и оценивает возникновение государственного Культа Победы резко отрицательно. Но если смотреть на произошедшее с точки зрения национально-государственой, то напрашиваются совершенно иные оценки. Культ Победы стабилизировал Державу и серьезно потеснил марксизм-ленинизм, который, как правильно пишет Голышев, был «реанимирован» при «политике-футуристе». Руководство СССР осознало, что «единственно верное учение Маркса» перестало вдохновлять народ. И на смену ему начало потихонечку приходить губительное либеральное преклонение перед Западом, с которым столь жестко боролся Сталин после войны. Нужно было срочно искать некий новый мировоззренческий ориентир, причем ориентир конкретный, связанный с историей СССР, но в то же время отстоящий далеко от революционной эпохи – со всеми этими троцкиствующими «комиссарами в пыльных шлемах». (При Хрущеве этих деятелей реабилитировали и выставили этакими «святыми» страдальцами, забыв о том, что они-то и залили Россию кровью во времена красного террора и расказачивания.)

Естественно, таким вот ориентиром могла быть только Великая Отечественная война и Победа 1945 года. Вокруг них и был создан некий гражданский культ, который существенно выходил за рамки официальной идеологии. Да, важнейшей частью этого культа было восхваление партии и ее «руководящей роли». Но в целом Война изображалась как битва СССР за независимость – против захватчиков. Можно было бы показать Войну как столкновение двух идеологически враждебных государств – социалистического и капиталистического. Но это оставалось где-то на заднем фоне. В центре всего была именно тема борьбы с захватчиком. Главная идея «брежневского» Культа Победы – идея национальной независимости. Кстати, тут руководство следовало за Сталиным, который в одной из бесед с Г. Димитровым так сформулировал свое видение политического развития: «Через социальное освобождение к национальной независимости». Не случайно же при Сталине лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» был почти везде сменен на лозунг «За нашу Советскую Родину!»

Культ Победы спас страну, отложив либеральную катастройку ровно на двадцать лет. За это время СССР сумел создать множество новых мощностей, укрепив свою материально-техническую базу. Именно эта база, созданная еще сталинским руководством, и спасла страну в лихие 90-е.

К сожалению, Культ Майской Победы так и не вытеснил Культ Октябрьской Революции – с его марксизмом-ленинизмом, пролетарским интернационализмом и неизменными «комиссарами в пыльных шлемах». Здесь сказался уже излишний консерватизм брежневского руководства. Оно считало, что коммунистическая идеология в СССР давно уже лишилась своего революционного содержания и выполняет функцию одной из стабилизирующих опор. Между тем в недрах коммунистического официоза таился опасный вирус разрушения и саморазрушения, оставшийся в наследство еще с троцкистско-ленинских времен. До поры до времени он себя особо не проявлял. Но тут грянула перестройка, и группировка реформаторов во главе с М.С. Горбачевым бросила лозунг «новой революции». Тогда заговорили о возврате к социализму, реабилитировали русофоба Бухарина и стали всячески очищать фигуру Троцкого. При этом «реформаторы» апеллировали именно к официозу, логично указывая на то, что СССР сильно уклонился от того курса, который был намечен Лениным и его кликой «пламенных революционеров». В результате «новой революции» СССР был разрушен и отдан в руки капитализаторов, проведших нашу страну через шоковую терапию, ваучерную приватизацию и прочие прелести 90-х.

Показательно, что перестроечный «возврат к ленинизму» совпал с «разоблачением» Победы. В 1987–1991 годах на нее постоянно велись открытые или замаскированные атаки. Постоянно преувеличивались масштабы военных потерь и просчеты руководства, что, конечно же, вызывало самую нигилистическую реакцию масс, «разбуженных перестройкой». Новоявленные революционеры отлично понимали, что Культ Победы является самой важной идейно-политической основой Державы. Поэтому-то на Войну, а следовательно, и на Победу, было вылито столько грязи.

Однако же руководство 90-х так и не решилось окончательно разорвать с советским державным наследством. Сказался все тот же консерватизм, присущий номенклатуре. Тогдашние аппаратчики-«демократы» посчитали, что демонтаж Культа Победы может излишне взбудоражить российское общество, которое и так весьма болезненно пережило распад СССР и последующую капитализацию. Победу продолжили отмечать, хотя и не так пышно, как раньше. В «нулевые» годы, когда наметился поворот в сторону державничества, Культ Победы обрел второе дыхание. Но уже безотносительно к жесткой идеократии советского времени. Характерно, что широкое распространение получил обычай ношения Георгиевской ленты, с неподдельным воодушевлением поддержанный «снизу» – и без какой-то «обязаловки» сверху. Победа стала восприниматься как безусловная ценность, стоящая превыше всех и всяческих идеологических разногласий. Если брежневский Культ можно еще было охарактеризовать как «директивный», то теперь налицо едва ли не стихийное почитание Победы, совершенно свободное от каких-то «директив».

Да, тут уже созрело нечто среднее между идеологией и религией. И название этому будет придумано позже, когда окончательно оформится новый Культ Победы. Да и зачем вообще зажимать широкий национальный порыв в некие жесткие рамки?

Когда мы говорим о культе победы, то речь идет не только о Победе 1945 года. Речь о национальной Победе – как таковой. Прошлый, XX век был для русских невероятно трагедийным. Дважды падала Империя, нескончаемо шли революционные ломки. Неоднократно нацию склоняли к пораженчеству. В период Отечественной войны 1914–1918 годов разномастные левые радикалы, повязанные с мировой закулисой, вовсю кричали о необходимости поражения «реакционной России». Им яростно противостояли патриоты разных направлений. Но из них же в период эмиграции формировались разнообразные коллаборационисты, призывающие к вторжению иностранных армий в СССР – для ликвидации большевизма. Случилось нечто чудовищное – «русские рыцари» превращались в чудовищ, присягая внешнему врагу во имя патриотизма. И совершенно уже запредельным было использование «технологии» – «Хоть с чертом, лишь бы против большевизма!».

Увы, драконоборцы превращались в драконов. Тысячи «рыцарей белой борьбы» обращались в своих врагов (а эти враги – фанатики мировой революции в то время гибли в жерновах внутрипартийной мясорубки), побуждаемые к тому жгущим, выматывающим душу чувством исторической обиды. В то же время против них стояли сотни тысяч русских людей, ставших членами партии в годину сталинских «антитроцкистстких» чисток. Они не участвовали в Гражданской войне, не были заражены троцкистско-ленинской горячкой и думали о том, как бы усилить «индустрийную» мощь Страны Советов, как бы сделать «нашу Советскую Родину» самой передовой державой мира. Именно эти строители «социализма в одной отдельно взятой страны» первыми шли на армады немецких армий, прикрывая собой столь любимую ими молодую Советскую империю. На их праведной крови и расцвела Победа 1945 года, которая даровала нам жизнь. Именно этот передовой авангард русских патриотов советского призыва сгорел в огненной круговерти Великой Войны.