Игорь Рабинер - Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России

– Кройф и его соотечественник Хиддинк в чем-то похожи? – спросил я Корнеева в конце 2006-го.

– Ни в чем, кроме того, что оба – классные тренеры. Но вот, например, Хиддинк уделяет массу времени тому, чтобы создать в своей команде хороший микроклимат, создать обстановку доверия к себе и друг к другу. Тонко чувствует все вибрации в коллективе, все время что-то придумывает для сплочения игроков, считает это очень важным. Кройф не делал никаких попыток заниматься атмосферой в коллективе. Может, в таком клубе, как «Барселона», с ее подбором игроков, в этом и не было необходимости. Скажем, получил травму Смертин – Хиддинк сразу ему позвонил. Он заботится о людях, интересуется ими не только в пределах поля. Кройфа интересовал только футбол.

– С Хиддинком вы познакомились, еще когда играли в Испании, а он там тренировал?

– Да, когда он возглавлял «Валенсию». Но настоящим знакомством это назвать нельзя. В ресторанах не сидели, в общих компаниях не оказывались. До предложения работать в сборной России более тесного общения у нас не было.

– Ожидали, что он предложит вам работать вместе?

– До того как Хиддинк мне позвонил, меня затерзали вопросами на эту тему газетчики и телевизионщики. Я недоуменно пожимал плечами: о чем вы? А потом тренер позвонил мне на мобильный телефон. Содержание нашего 15-минутного разговора помню вплоть до последнего слова, но оставлю его между нами.

– Сомнения, ехать ли в сборную России, были?

– Решение принял практически сразу Потому что знал и чувствовал, какую личность представляет собой Хиддинк. Возможность работать с ним несколько лет – это бесценная учеба для человека, который хочет стать главным тренером. А я хочу.

– Верно ли мне говорили голландские журналисты, что на родине у Хиддинка нет врагов?

– Да, его в Голландии уважают все. И знаете почему? Потому что он сам уважает других, не относится ни к кому с высокомерием или пренебрежением. И требования у него очень ясные, он не юлит и себе не противоречит. Но при этом Хиддинка нельзя назвать мягким человеком – уважая других, он требует ответного уважения и к себе.

– Журналисты были потрясены, когда на первой пресс-конференции в Бору он поднял чей-то диктофон со словами: «Ребята, у кого тут пленка закончилась?»

– Это лишний раз говорит о его человеческих качествах. Хиддинк поставил себя на место того журналиста, у которого возникли бы проблемы, если бы пресс-конференция не была записана. И это еще одно свидетельство, что от его взгляда не ускользает ни одна мельчайшая деталь. Так же строится и его общение с футболистами, и с нами, помощниками.

– О России и русских Хиддинк вас часто спрашивает?

– Постоянно. Мы говорим с ним о самых разных вещах, связанных с нашей страной. Он старается вникнуть во все. Да и тот факт, что сейчас он в Голландии нанял преподавателя русского языка и берет уроки, говорит о многом.

– Что, по-вашему, привело Хиддинка в Россию? Вызов судьбы – работать с командой, которая тысячу лет ничего не добивалась? Деньги? Перспектива дальнейшей работы с Романом Абрамовичем в «Челси»?

– Насчет последнего ничего не знаю. Слухам на этот счет верить не стал бы. Одно знаю точно: в Россию Хиддинк приехал точно не из-за денег. Он за свою тренерскую карьеру и так уже заработал более чем достаточно. Для него это действительно вызов. Но вызов, основанный на вере в потенциал России: это огромная страна с тысячами талантов, и тренер почувствовал, что своими знаниями может ей помочь.

– Видите в сборной игрока, который по стилю напоминает вам самого себя?

– В какой-то степени – Аршавин. У него, на мой взгляд, огромный потенциал. И если он будет в клубе так же целенаправленно работать над собой, как в сборной, то может стать очень заметной фигурой даже в международном масштабе. Да и вообще, убежден, вся сборная способна заиграть по-другому.

Однако это не может произойти по мановению волшебной палочки. Хиддинк – не старик Хоттабыч. Но он очень сильный тренер, и если игроки будут работать на совесть и выполнять его требования, голландец выведет команду на другой уровень. Я и сам не пришел бы сюда, если бы не верил в это.

Как видим, все прогнозы Корнеева сбылись – и об Аршавине, и о сборной России в целом. Игорь был одним из тех людей, кого Гус смог заразить своими идеями – и кто поверил в них сразу же и безоглядно. Чем, при прочих положительных обстоятельствах, тоже наверняка пленил Хиддинка.

После многих лет жизни в Роттердаме Корнеев перебрался на пмж обратно в Москву. Чтобы видеть российский футбол в каждодневном режиме и вместе с Бородюком доводить до Хиддинка весь объем информации. Нередко бывало, что в дни туров чемпионата России один из них направлялся на один матч, второй – на другой. И их экспертным оценкам Гус доверял от и до.

Но у многих по-прежнему вызывало вопросы, почему сам Хиддинк при такой зарплате постоянно не живет в России, а ездит туда-обратно. Причем «туда» – даже почаще… В 2009-м – после поражения от Словении, естественно, – дойдут до того, что начнут высчитывать конкретное количество дней, проведенных Гусом в тот год в России. Почему-то годом ранее, в триумфальном 2008-м, такая «креативная» идея никому в голову не приходила…

По этому поводу, как всегда, образно и метафорично высказался в нашем разговоре для этой книги Илья Казаков:

– Есть легендарная история. Однажды на заре отечественного кинематографа, еще до революции, снимался фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки». И в одном из эпизодов надо было заставить свинью подбежать к подоконнику и съесть грамоту. Всей съемочной группой бились, но ничего не могли сделать. Не хотела свинья бежать – и всё. А обойтись без этого эпизода не могли – на нем все было завязано.

Бились-бились, и в конце концов говорят: «Черт возьми, надо звать Дурова». Легендарного дрессировщика. Ему отбили телеграмму, он отвечает: «Сторублей». По тем временам – сумма неслыханная. Делать нечего, дают.

Приезжает Дуров, дает указание перед приездом – два дня свинью не кормить. Она визжит, голодная. Приехал, спрашивает: «Откуда она должна бежать? Где подоконник?» Ему всё показывают, он берет грамоту, намазывает ее медом, дает свинье понюхать. Потом кладет на подоконник. «Мотор!» Свинья унюхала мед, вырывается, визжит. Подлетает, сжирает грамоту мгновенно. Еще дубль? Пожалуйста. Намазали второй раз. Свинья подбежала, уже с меньшей активностью, – но съела. А в третий раз бежать уже не захотела, наелась.