Сергей Кремлев - Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию

Резко?

Да?

Не очень воспитанно и литературно?

Не отрицаю.

Но зато — вполне заслуженно.

А если уж говорить о старых российских и нынешних «россиянских творческих интеллигентах», используя образ мозга, то говорить надо о безнадёжном и, похоже, неизлечимом размягчении этого «мозга», к тому же до отказа набитого «духовным» «навозом. (А может, — чёрт её, эту «образованщину», знает — и навозом настоящим, собственного её производства).

Тема этого давно размягчённого «мозга нации» первостепенно важна для понимания нашего прошлого, настоящего и будущего, поэтому я с неё и начну, а по ходу своих размышлений буду возвращаться к ней ещё не раз.

Впрочем, по порядку…

Развал СССР в 1991 году был очень разнообразным процессом, в том числе кое для кого и спектаклем. Но и спектакль был для разных фигур и лиц разным — трагедией, драмой, фарсом, для кого как.

В то же время 1991 год стал началом новейшего романа в исторической эпопее России.

Романом, как сообщают нам опять-таки толковые словари, называют эпическое многоплановое произведение, которое широко охватывает жизнь, изображает общественный процесс в его противоречиях, многообразии и развитии. В романе переплетается множество сюжетных линий, фигурирует большое число действующих лиц. При этом существует много разновидностей романа: исторический, социально-бытовой, политический, военный, сатирический, психологический, фантастический, авантюрный и т. д.

Что ж, в событиях, предшествующих 1991 году, и в 1991 году переплелось много сюжетов и судеб, и эти события имели все упомянутые выше аспекты — от исторического до авантюрного, хотя преобладал — как это ни странно — фантастический сюжет. Ведь в считаные месяцы 1991 и 1992 годов немыслимые, казалось бы, превосходящие любую фантазию ситуации удивительнейшим образом воплотились в абсурдную реальность.

Хотя…

Хотя таким ли уж фантастическим был тогдашний сюжет, если уже осенью 1952 года Сталин предупреждал молодую политическую элиту КПСС о том, что ей придётся столкнуться с враждебными попытками не только затормозить, но и сорвать дело строительства социализма?

Вот как! Не только затормозить, но и сорвать…

То, что Сталин был прав, доказала сама жизнь. Сегодня, окидывая внимательным взглядом нашу послевоенную историю, можно ясно увидеть, как на протяжении десятилетий, задолго до 1991 года, предпринимались вполне успешные попытки затормозить строительство социализма в СССР. В итоге дело строительства социализма было с начала 90-х годов полностью сорвано, и сегодня Россия, если иметь в виду её экономическое положение в мире, отброшена на сто лет назад.

Но что способствовало развитию «действа» лета и осени 1991 года? О чём надо сказать в прологе повествования о том проклятом годе и предшествующих ему годах?

Пожалуй, прежде всего надо сказать о давней язве русского общества, о худшем издании и так не очень-то привлекательной мировой интеллигенции — о «российской интеллигенции».

Абсурд «перестройки» и «постперестройки» был абсурдом лишь внешне — в нём была железная, десятилетиями не нами выстраиваемая логика. Тем, кто замышлял ликвидацию СССР, надо было настолько замутить мозги, настолько ошарашить людей, чтобы одни оказались парализованными, а другие, так сказать, — марионетизированными, или, если привычнее, зомбированными. Но кто загаживал духовным навозом мозг и душу народа, кто зомбировал народ, кто манипулировал общественным сознанием, если не «советские интеллигенты»? Причём многие — даже не за тридцать сребреников, не за чечевичную похлёбку, а так — по дурости…

Наше время называют Смутным, однако первая буква тут лишняя. Мы переживаем не Смутное, а Мутное время истории России. Синоним слова «смутное» — слово «неясное», а слово «мутное» — синоним слова «грязное». Так вот, для умеющего мыслить гражданина нынешняя ситуация в «Россиянин» ясна настолько же, насколько эта ситуация грязна. А почему общественная ситуация так загрязнена и замутнена? Да потому, что её сознательно замутили.

Но кто сумел так замутить нашу жизнь?

Да кто же, как не те, что имели и имеют наибольшее влияние на формирование общественного мнения?! Те, кому люди привыкли верить, и кого, зная лишь по телевизионной «картинке» или журнальным и газетным статьям, привыкли считать чуть ли не близкими, хорошо знакомыми людьми. Я имею в виду, конечно же, элитный слой «интеллигенции» обеих русских столиц, а также — по нисходящей «сливки общества» в национальных столицах республик СССР и в ряде крупных региональных центров — Горьком, Новосибирске, Донецке, Ростове, Одессе, Омске, Томске и т. д. Тот слой, который с печатных страниц и телеэкранов создавал и создаёт вполне определённый общественный фон в 80-е, 90-е и 2000-е годы.

Ни один член брежневского или горбачёвского Политбюро ЦК КПСС никогда не пользовался в советском обществе и малой долей такого неформального влияния, каким пользовались все эти бурлацкие, познеры, бовины, Распутины, астафьевы, Лихачёвы, Невзоровы и Вознесенские с разными евтушенками, Говорухиными, Рязановыми и Окуджавами.

И все они (и другие, им подобные, имя которым — легион) вместо того, чтобы вскрывать накопившиеся больные проблемы СССР в интересах обновления социализма, стали, с приводом к власти Горбачёва, охаивать саму идею СССР, сам строй, его создавший, и всю советскую историю.

Эта ситуация была беспримерной в мировой истории по масштабу почти поголовного предательства «элитой» своего народа и своей Родины. Однако в системном отношении случай был весьма заурядным, в литературе описанным. Так, более сорока лет назад американский философ Берроуз Данэм, долгое время возглавлявший кафедру Темпльского университета в Филадельфии, написал книгу «Мыслители и казначеи». Под «казначеями» имелись в виду правители эксплуататорских обществ от фараонов до миллиардеров и президентов, а под «мыслителями» — те, кто формирует общественное мнение, от древнеегипетских жрецов до телевизионных комментаторов.

Американский профессор отвёл первое место во влиянии на общественную ситуацию «мыслителям», поставив их перед «казначеями». И действительно, с некоторого момента роль СМИ в упадке общества оказывается даже более весомой, чем роль и значение тех, кто обладает всей полнотой государственной и экономической власти и кого «мыслители» обслуживают.

Вот что писал Данэм:

«В период расцвета общественные институты (а следовательно, и казначеи) могут позволить себе роскошь сделать истину достоянием общественности… В период же упадка общественные институты (а следовательно, и казначеи) не могут допустить, чтобы истина стала общим достоянием… Это приводит к тому, что… некоторые истинные суждения влекут за собой наказание, в то время как некоторые ложные суждения приносят почёт и славу.