Александр Больных - Подлодки в бою. «Топи их всех!»

Но нет такого положения, которое нельзя ухудшить, что и сделали немецкие дипломаты. 16 января 1917 года министр иностранных дел Германии Артур Циммерман посылает германскому посланнику в Мексике фон Экхардту депешу с директивой предложить мексиканскому правительству заключить с Германией военный союз против США и побудить также Японию к вступлению в этот союз. Взамен Мексике должно было быть обещано возвращение захваченных у нее ранее Соединенными Штатами территорий – Калифорнии и Нью-Мексико. Чисто технически связь между Германией и Мексикой осложнялась тем, что англичане в первые же часы войны вывели из строя международный трансатлантический кабель. Поэтому сначала депешу направили германскому послу в Вашингтоне графу фон Бернсторфу, который должен был передать ее в Мексику. Циммерман решил воспользоваться секретным кабелем между Вашингтоном и Берлином, который президент США Вильсон предоставил в распоряжение германского посла фон Бернсторфа, поставив при этом условие не использовать этот кабель для передачи любой информации военного характера.

Кстати, сам факт отправки подобных предложений говорит о том, что немецкие дипломаты даже отдаленно не представляли себе истинного характера международных отношений. Особенно прелестно выглядит предложение вовлечь в этот союз Японию, уже воевавшуюпротив Германии. Как себе это представлял Циммерман? Япония вместе с Великобританией воюет против Германии, но вместе с Мексикой и Германией в то же самое время воюет против Соединенных Штатов?!

В целях страховки Циммерман все же отправил текст депеши еще по двум каналам: через самый мощный в Германии радиопередатчик в Науэне непосредственно в США, в надежде, что американские дешифровальщики не смогут раскрыть секретный код, и через Швецию, нарушая тем самым шведский нейтралитет. Они и не сумели, но это прекрасно сделали британские криптографы. Знаменитая Комната 40 британского Адмиралтейства уже частично расколола шифр 0075, использованный германским МИДом, поэтому все дальнейшее было делом техники. 20 февраля депеша легла на стол американского посла в Лондоне, 23 февраля посол встретился с премьер-министром Бальфуром, который заверил его, что это не обман. Президент США Вильсон, узнав о содержании телеграммы, пришел в бешенство, и можно только удивляться, почему он протянул с объявлением войны Германии до начала апреля.

И словно по заказу случился новый инцидент, еще больше запятнавший Германию в глазах всего мира и серьезно испортивший ее отношения с Голландией. Подводная лодка U-21 капитан-лейтенанта Херзинга, прекрасно поработавшая на Средиземном море, возвращалась в Германию. 22 февраля в районе островов Силли она встретила конвой из 8 голландских пароходов. «Джакарта», «Гаастерланд», «Нордердийк», «Бандунг», «Эмланд», «Амбон», «Заандийк» и «Менадо», получив разрешение германского правительства, покинули Фалмут и к вечеру вышли в район маяка Бишоп-Рок. Но Херзинг об этом разрешении не знал! Увидев прекрасную цель, он счел ее даром богов и быстро потопил 6 пароходов из 8. После отчаянного призыва «Бандунга» из Фалмута примчались 3 вооруженных буксира, траулеры и судно-ловушка «Тамариск». Они сумели спасти «Амбон» и «Менадо» и подобрали из воды около 200 голландских моряков.

Этот инцидент взбесил голландцев, и ошарашенный Херзинг, прибыв 3 марта в Вильгельмсхафен, узнал, что его блестящий поход в Средиземное море завершился жирной кляксой. После долгих переговоров Германия согласилась выплатить компенсацию, но этот эпизод показал, что система связи германского флота далека от совершенства.

А что делали в это время англичане? Ровным счетом ничего, хотя на горизонте уже собирались первые грозовые тучи. До августа 1916 года все шло более или менее нормально, суммарные потери торгового флота доходили до 160 000 тонн в месяц, но редко, и в целом ситуация хоть и была довольно неприятной, но оставалась вполне терпимой. Однако в сентябре происходит обвал – впервые с начала войны цифра потерь перескакивает отметку 200 000 тонн, дальше все пошло еще хуже. В октябре потери превышают 300 000 тонн, и появляются все основания для серьезной тревоги, однако Адмиралтейство никак не реагирует на это.

Господа адмиралы пребывают в какой-то непонятной летаргии. Не только адмирал Джеллико, который стал к этому времени Первым Морским Лордом, но и другие чины Адмиралтейства категорически отрицают необходимость введения конвоев. Самое интересное, что против выступает даже контр-адмирал Александр Дафф, назначенный начальником отдела противолодочной борьбы Адмиралтейства. Похоже, он так и остался мыслями на мостике линкора «Сьюперб» где-то в районе Ютландского боя. А ведь даже апостол британских моряков Альфред Тайер Мэхен недвусмысленно писал, что наилучшим способом защиты торговых судов является система конвоев. По-прежнему британский флот ведет некое «патрулирование угрожаемых районов», которое уже доказало свою неэффективность. Еще больше усугубляет трудности откровенная глупость французских адмиралов, о которой мы уже не раз говорили. Для них даже сейчас врагом номер один остается британский флот, поэтому все попытки британского Адмиралтейства ввести единую систему командования на Средиземном море разбиваются об остервенение, с которым французы защищают свою независимость. Ведь претендовать на главенство им не приходится по причине откровенной слабости своего флота. В результате создается положение, когда один адмирал принципиально не желает знать, что происходит буквально в сотне миль от него. За это, между прочим, дороже всего заплатили именно французский торговый флот и французская армия.

Еще одна деталь, на которую не всегда обращают внимание. Если посмотреть на карту, где отмечены места гибели британских судов, то бросается в глаза – большинство из них погибло даже не в районе Западных Подходов, а южнее, в Ла-Манше и на подходах к нему. То есть британские адмиралы проявили преступноелегкомыслие, разрешая использовать порты Южной Англии (Плимут, Портленд, Саутгемптон), несмотря на их опаснейшую близость к базам немецких подводных лодок во Фландрии. Эта карта доказывает полнейшую неадекватность британских мер, так как суда топились буквально в прямой видимости от Фолкстона и Дувра. Перевести поток судов в порты Западной Англии (Бристоль, Ливерпуль) им просто не пришло в голову, сохранились маршруты мирного времени. Вообще, создается впечатление, что Адмиралтейство даже не смело думать о том, чтобы чего-то потребовать от судовладельцев, которые думали только о своей прибыли, а расплачивались за это простые моряки.

Итак, в феврале 1917 года последовал катастрофический обвал, было потоплено 254 судна общим водоизмещением более 500 000 тонн. Дальше – хуже: март – 310 судов, более 550 000 тонн; апрель – 413 судов, более 850 000 тонн. Кстати, последний показатель не был превзойден даже во Второй мировой войне. Британское судоходство действительно полетело под откос, каждое четвертое судно, выходящее из английского порта, обратно уже не возвращалось. Потери союзников даже опережали расчеты фон Хольцендорфа.