Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство

Государственные предприятия «списывали» часть своих ценностей, составляя поддельные акты о списании и уничтожении фактически пригодных материалов и сырья, а продавая продукцию «цеховиков», торговля занижала и официально не учитывала произведенный товар.

Дополнительную продукцию, как правило, изготавливали рабочие того же государственного предприятия. Иногда они и понятия не имели, что их труд – подпольный и нелегальный: ведь они получали за него точно такие же деньги.

«Цеховиков» ловила ОБХСС, и часто работники «органов» отлично знали о «цеховиках», но молчали – были в доле.

«Цеховиков» грабил нарождающийся рэкет, и тем самым криминальная среда в СССР получала мощную подпитку.

Недавно телевидение рассказало о первом разоблаченном «цеховике» – неком Шае Шакермане… Он устроился начальником мастерских не куда-нибудь, а в психоневрологический диспансер. Пациентам порой предписывался труд как способ лечения… Шакерман в 1958 году закупил промышленные швейные и вязальные машины, установил их в бараках лечебницы и вовсю шил модные вещи, например болоньевые плащи. Судя по всему, был Шакерман не очень крупным дельцом… Его подельник Борис Ройфман, директором Перовской текстильной фабрики, завел 60 подпольных предприятий в разных регионах страны.

Конец не хороший: Ройфмана и Шакермана арестовали в 1962-м и расстреляли в 1963-м. Ценности, конфискованные у них, оценивались в 3,5 млн рублей – сумма невообразимая по тем временам.

Вообще, криминальное предпринимательство в СССР – особая и увлекательная тема. Об этом в СССР даже пытались писать! Пути золота, украденного на государственных приисках (других не было) в Восточной Сибири, проходящего через руки многих посредников, описываются в книге Валентина Иванова… [46]Того самого – автора знаменитых «Руси Великой» и «Руси изначальной».

Роман был ничем не хуже остальных произведений Иванова, но очень уж нелицеприятно живописал советскую действительность… Да и образы евреев и грузин получились в нем очень уж «неполиткорректными». Роман изъяли из библиотек и фактически запретили. Сегодня его цена у букинистов – не менее 1,5 тысячи рублей.

Будь такое желание у руководства СССР, кто мешал накормить народ от «пуза», а еще лучше – дать народу самому себя кормить и одевать? Еще и налоги собирать с таких, как Шакерман и Ройфман?

Не мешал, конечно же, никто и ничто… кроме идеологических установок.

Не случайно же целый ряд ученых считают главной причиной распада СССР именно господство идеологии!

Любая идеология призвана объяснять окружающий мир. Любое идеологическое объяснение – частично и построено на абсолютизации какой-то одной стороны жизни. Разве не существует классовой борьбы? Она очень даже существует… Но вот ведущая книга коммунистов, их «библия», начинается фразой: «Вся история человечества была историей борьбы классов» [47]– и это уже, мягко говоря, преувеличение.

Большевики рвались к власти, готовы были на любые преступления, лишь бы внедрить в жизнь утопию, выдуманную в самой середине XIX века. Маркс писал свой бред про необходимость построения коммунизма в 1848 году.

Этот бред получил шансы на реализации только в ходе мировой войны: на волне разочарования в самых основах цивилизации, озверения и одичания. К 1917 году теория Маркса уже изрядно обветшала. Кроме того, Маркс прямо писал, что пролетариат может прийти к власти в Британии, в Германии… но никак не в такой дикой стране, как Россия. Кроме того, народные массы даже если восставали и разрушали прежнее общество, то никак не рвались строить некий «коммунизм». Да и вообще большевики были в откровенном меньшинстве, среди восстававших и бунтовавших в Петрограде в 1917-м анархистов было много больше…

«Приходилось» «додумывать» за Маркса, истолковывать его случайно брошенные фразы или второстепенные статьи, торопливо привязывать их к жизни. Толкования высказывания Троцкого и Ленина о Марксе, потом Сталина о Марксе и Ленине становились важней самого Маркса.

СССР был государством, построенным на основах идеологии. Все так. Только называть эту идеологию «марксизмом» – наивно. Это значит слишком серьезно принимать то, что говорили о своей идеологии сами советские коммунисты.

Тем более марксизм, уродливое дитя середины XIX века, совершенно не отвечал на вопросы, задаваемые пытливым человеческим умом в середине – конце XX столетия. Слишком изменился мир за этот век…

Всю свою историю СССР был устремлен, хотя в разные периоды и разными средствами, к решению одной сверхзадачи: победе коммунизма во всем мире. Он и создавался «под эту идею», и все стороны его жизни подчинялись этой идефикс.

Опыт показывал: далеко не все хотят заниматься этой безнадежной и бессмысленной глупостью. Даже те, кто проникся идеей «борьбы за светлое будущее», могут иметь об этом будущем какое-то свое мнение, весьма далекое от мнения верхушки большевиков.

Уже одно это заставляло коммунистов избегать прямой полемики, врать и вилять, постоянно говорить одно, а делать совершенно другое. А свои намерения – скрывать.

Да помимо этого, история внедрения в массы своей версии «марксизма», вся ранняя история СССР была настолько гнусной и преступной, несла в себе такие пласты народного горя и страданий, что обсуждать и эволюцию «марксизма» в его советском издании, и историю его внедрения становилось совершенно невозможно. И обсуждать любые альтернативы было невозможно – ведь в полемике официальные власти рисковали потерпеть поражение, а история их партии рисковала предстать на удивление зловонной.

Все это заставляло «табуизировать» официальную идеологию СССР, объявленную марксизмом, но все сильнее отличавшуюся от того, что говорил и писал Маркс.

Заидеологизированная до абсурда советская политическая система была предельно централизованна. На местах даже власти не могли принимать самостоятельных решений. Только в Москве, в «союзном центре», могли приниматься сколько-нибудь значительные решения… И в результате система становилась очень неэффективной, громоздкой. Решения по любому поводу требовали массу времени, система проигрывала любой более динамичной. А ее неповоротливость вызывала недовольство и региональных властей, и населения.

Советский человек должен был быть не просто идейным, в смысле, приверженцем идеи построить коммунизм во всем мире. Он должен был следовать особой, официальной идейности, – то есть в каждый момент времени искренне верить в то, что ему сообщали средства массовой информации. Считать себя марксистом, но слушать и читать не Маркса, а официальных идеологов. И была масса «диссидентов», которые как раз почитали Маркса и стали врагами советского официоза.