Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство

На Втором конгрессе Коминтерна Троцкий скажет еще определеннее: «Гражданская война во всем мире поставлена в порядок дня. Знаменем ее является советская власть» [75].

На этот II конгресс 19 июля – 7 августа 1920 года прибыли уже 200 делегатов из 36 стран и объявили, что Коминтерн – это «интернациональная партия вооруженного восстания и пролетарской диктатуры», куда местные компартии входят как ее секции.

В числе «21 условия приема» были: железная дисциплина; отказ от идейных уклонов; наличие нелегальной организации; работа в армии; захват профсоюзов. Ленин и Троцкий, состоя в ЦК российской компартии и советском правительстве, сразу вошли и в Исполком Коминтерна. Его задачи были определены так:

«Только насильственное свержение буржуазии, конфискация ее собственности, разрушение всего буржуазного государственного аппарата снизу доверху, парламентского, судебного, военного, бюрократического, административного, муниципального <���…> могут обеспечить торжество пролетарской революции».

Ленин не уставал повторять: «Наше дело есть дело всемирной пролетарской революции, дело создания всемирной Советской республики!»

Изначально в России коммунисты ждали, что народные массы проникнутся их идеологией и начнут воевать за «вековечную мечту всего человечества». Не начали. Коммунистам «пришлось» создавать могучую и страшную государственную машину. Все материальные и человеческие ресурсы Советской республики – Совдепии были без остатка подчинены этой цели: победить в Гражданской войне 1917–1922 годов.

С самого начала Гражданская война в Российской империи мыслилась коммунистами как часть и как начало Мировой революции. Возникший после Гражданской войны СССР и был создан как временный военный лагерь на пути к Земшарной республике Советов.

Коммунисты всерьез ожидали, что западный мир после мировой войны не выйдет из полосы системного кризиса, будет «гнить» и разваливаться. Они считали, что «буржуазные» страны непременно будут воевать друг с другом и на этом фоне начнутся кризисы, восстания и революции.

Изначально, в 1918–1920 годах, коммунисты просто ждали, что хотя бы в основных странах Европы вспыхнет революция. Они пытались помогать «своим», но не системно. К концу Гражданской войны в России это началось делаться системно – через Интернационал.

Коминтерн был «главнее» СССР. Ведь СССР – только временный военный лагерь, а Коминтерн строил то, что «должно быть» всегда: Мировой коммунизм. Интернационал объединял коммунистов всего мира. Десятки тысяч коммунистов паслись в нем, а правящая в СССР ВКП (б) сделалась «всего лишь» секцией III Интернационала. Одна из партий, и не более.

Коминтерн – это даже не государство в государстве. Это – надгосударство. Как бы столица будущей Земшарной империи, а СССР – только ее провинция. Решения правительства СССР не были обязательны для Коминтерна. Директивы Коминтерна были совершенно обязательны для правительства СССР.

Масштабы деятельности Коминтерна поражают. Коминтерн – это громадная международная бюрократия: десятки отделов и секций. Руководство ими находилось чаще всего в Москве, но чиновники Коминтерна проживали по всей Европе. В 22 государствах и 19 колониях располагались организационные структуры Коминтернационала. Аппарат Коминтерна, то есть число людей, получавших в нем регулярную зарплату, превышает астрономическую цифру 300 тысяч (!!!) человек. Для сравнения: весь Наркомат иностранных дел в 1929 году – это всего три тысячи работников, от наркома до машинистки.

В числе этих 300 тысяч – много иностранных граждан и граждан Советской России, постоянно живущих за рубежом. Им платить приходится не квартирами и продуктовыми пайками, а валютой.

Причем сотрудник Коминтерна часто получал большие деньги на проведение своих операций, в том числе представительские – чтобы встречаться, с кем надо, в неплохих ресторанах и шить себе приличные костюмы. Тем более не было никаких проблем с командировками, в том числе на длительные сроки и во все страны мира.

Коминтерн – это система баз, производств, учебных центров. Каждый отдел – а их были десятки – имел свою базу в Москве или в окрестностях Москвы. В Подлипках, под Москвой, Коминтерн производил бумагу, годную для выработки любых паспортов и удостоверений, чернила для тайнописи. В Ростокино радиоцентр поддерживал связь со всеми зарубежными группами. В Пушкино работала школа, где обучали тайнописи, шифровальному делу и прочим шпионским ремеслам. Таких же специалистов и специалистов по организации партизанщины, убийствам и похищениям, пыткам и диверсиям готовили еще в нескольких школах, на базах в Москве и в Подмосковье.

Но это еще что! В Париже Коминтерну принадлежала своя радиостанция и своя база – двухэтажный особняк, в котором «агитировали» и вовлекали в специфическую работу и русских эмигрантов, и французов. Огромное число «розоватой», «розовой» и красной французской интеллигенции прошло через тусовки в этом особняке. В этой тусовке крутились колоссальные деньги, создавались и рушились репутации [76].

Здесь вербовались такие «агенты влияния», как Луи Арагон. Писатель и поэт, по мнению большинства, третьестепенный, «зато» – муж сестры погубительницы Маяковского, Лили Брик, – Эльзы Триоле (Эллы Юрьевны Каган, если разобраться) и «большой друг Советского Союза». Очень многие писатели, посещавшие СССР в 1930-е годы, были завербованы именно тут. Арагон приезжал на Урал, на «социалистические новостройки», после чего разразился циклом стихов «Ура, Урал!».

В Гамбурге существовал целый тайный застенок, подземная тюрьма. Бежавший потом в США немецкий коминтерновец Ян Валтин (коминтерновская кличка – Рихард Кребс) рассказывает, как некого итальянца, уличенного в связях с полицией, пытали в таком застенке, а потом отправили в СССР на пароходе «Алексей Рыков» [77].

Создавались целые высшие учебные заведения для «кадров»: Международная ленинская школа, Коммунистический университет национальных меньшинств Запада имени Ю. Мархлевского (для «кадров» из небольших народов – шведов, прибалтов, народов Восточной Европы), Коммунистический университет народов Востока. Был даже Коммунистический университет трудящихся китайцев имени Сунь Ятсена.

Вроде не было университетов для южноамериканских индейцев и аборигенов Австралии… Это надо отметить как единственные упущения. Но общее число курсантов достигало не менее трех тысяч одновременно. Разные университеты и школы подрывных наук с курсами партизанщины, террора и шпионажа окончили такие известные коммунисты, как Морис Торез, Вильгельм Пик, Пальмиро Тольятти, Мале Залка и многие, многие другие.