Юрий Мухин - СССР - потерянный рай

Прошло еще какое-товремя, и «Промсырьеимпорт» сообщило, что Торгово-промышленная палата Люксембурга, проанализировав результаты продаж на мировом рынке, если мне память не изменяет, 100 тысяч тонн нашего ФС-45, приняла решение признать наш ферросилиций лучшим в мире, а для нас это было совершенно неожиданно и очень приятно. Потом, уже в 90-х годах, мы получили и бриллиантовую Звезду качества.

Однако сейчас я на эти награды смотрю уже без прежнего восторга — в них все же есть много от рекламы, которую организовала нам «Минрэ». Но дело в том, что качество нашего ферросилиция было подтверждено другим, более надежным способом — реальной торговой дракой. Было это где-то в 1984 году. «Промсырьеимпорт» снова затребовало меня на переговоры с «Минрэ», и на них выяснилось, что в США начата кампания по удалению нашего ферросилиция с их рынка.

Дело в том, что «Минрэ» начало торговать нашим Ф-45 и в США, и очень скоро американские сталеплавильщики начали предпочитать наш советский ферросилиций американскому, а когда, потеряв собственный рынок, американские ферросплавщики остановили несколько ферросплавных печей в Детройте, они организовали антисоветскую истерию, и, на мой взгляд, это довольно точное слово.

Мало того что американцы подали на «Минрэ» в суд, обвиняя ее в демпинге, т. е. в том, что она продает ферросплавы в США дешевле, чем их себестоимость в СССР, но пресса, конгрессмены и сенаторы США обвиняли наш ферросилиций во всех смертных грехах. В частности, в уменьшении рождаемости в США — раз американские ферросплавщики потеряли работу, значит, они грустные, жены им уже не милы, и рождаемость падает. Тут некстати для нас ПВО СССР подбила над Сахалином южнокорейский авиалайнер (добили его сами американцы, но это отдельная тема), это нашему ФС-45 тоже вставили в строку и обвинили американских сталеплавильщиков в непатриотизме и в торговле с «империей зла».

Эрманн передал мне подшитые вырезки из американских газет, и папка была толщиной с ладонь. Ему требовалась помощь для предстоящего суда — нужны были данные, что мы продаем свой ФС-45 в США не в убыток себе. Я быстро такие данные для «Минрэ» подготовил. Хотя в те годы наш завод работал еще очень паршиво, но ФС-45 самый легкий сплав, и по нему мы работали с прибылью, т. е. его заводская себестоимость была ниже государственной цены в прейскуранте, а эта цена была процентов на 30 ниже, чем та цена, по которой «Промсырьеимпорт» продавало наш ФС-45 фирме «Минрэ» даже при пересчете доллара на рубли по курсу 0,62 копейки за доллар. Тогда «Минрэ» отбилась от обвинений в демпинге, суд признал ее правоту, и она торговала на рынке США нашими ферросплавами до середины 90-х, когда был уничтожен наш защитник — наше государство — и великий СССР был заменен ублюдочными «банановыми демократиями».

Теперь, чтобы вы лучше почувствовали атмосферу СССР, мне нужно описать вам достаточно высокое заводское начальство в СССР. О директоре завода Топильском мне писать не хочется — он типичный для Москвы, но очень нетипичный для реального советского завода. О выдающемся главном инженере М.И. Друинском я написал специально, а в этой книге много.

О нем писать трудно — он инженер, а я и так злоупотребляю техническими подробностями. Поэтому я напишу о выдающемся директоре — о Семене Ароновиче Донском, но сначала немного предыстории.

К началу 80-х Топильский своим идиотизмом полностью развалил завод. Завод стало лихорадить: мы уже не каждый месяц выполняли план, хотя инженеры завода, особенно цеховые, работали чуть ли не сутками. Потом к плану двух уже освоенных цехов (№ 2 и № 4) на бумаге добавилось производство двух цехов с уникальным еще нигде не опробованным оборудованием плюс цеха по обеспечению этих цехов шихтой, тоже с еще не опробованной проектной мощностью. Завод упал в такую глубокую яму, в которой у работников завода стали повсеместно опускаться руки, а министерские умники, прикрывавшие и зад Топильского, и свой собственный, на глазах которых это все происходило, не нашли ничего умнее, чем ввести в оборот термин «ермаковщина» как крайнюю степень интеллектуально-психической деградации работников предприятий. И то сказать, что видимость оснований для такого термина была.

Невыполнение плана — это, когда план выполняется на 95–98 %. (Не выполняет план на 1% только идиот, как и перевыполняет его на 5 % тоже идиот — резервы от начальства нужно прятать.) Мы же выполняли план на 70–80 % и даже скорее на 70 %, чем на 80 %. Это совершенно исключало какие-либо надежды, что мы в обозримом будущем сумеем его выполнить и получить причитающиеся за это 40 % премии. К увольнению с завода специалистов добавилось бегство с завода всех, кто мог. В округе, к нашему счастью, не было металлургических предприятий, поэтому кое-какие кадры рабочих-металлургов еще оставались, а слесари, электрики, сварщики, машинисты, крановщики и т. д., и т. п. разбегались кто куда — хоть в совхоз, лишь бы не на этом долбаном заводе. Из 5 тысяч человек штата на заводе не хватало около тысячи. Причем убегали опытные мастеровые, которых охотно принимали на работу в округе, а они все уже получили квартиры на нашем заводе, которые, естественно, оставляли за собой, либо меняли, либо продавали. (Продать государственную квартиру было нельзя, но если очень хотелось, то было можно: за деньги прописывался в квартиру будущий ее владелец, а продавец выписывался.) К всеобщему развалу производства добавился еще и кризис жилья, — теперь уже невозможно было привлечь работников перспективой быстрого получения квартиры.

Не выдержал и подал заявление об уходе и М.И. Друинский. Его год не отпускали, но он все же ушел.

После Топильского директором завода около года был Владимир Иванович Кулинич, бывший до этого главным инженером Серовского завода ферросплавов, а еще до этого — моим коллегой на этом заводе — начальником ЦЗЛ. Друинский пишет, что начальник ВПО Невский уговорил и чуть ли не заставил Кулинича занять должность директора, и в это можно поверить, поскольку Владимир Иванович формально не подходил для этого и вряд ли был в резерве директоров министерства. Стартовая позиция для должности директора — это успешная работа начальником плавильного цеха, т. е. опыт работы с большим количеством людей в жестких условиях необходимости регулярного выполнения плана. Возможна и даже желательна промежуточная работа в должности главного инженера. А Кулинич, хотя и работал недолго главным инженером, но на эту должность попал не из организаторов производства, а из ученых. Кроме того, Серовский завод маленький и хорошо работающий, а наш был мастодонтом, лежащим на боку. Поэтому нужно отдать должное Кулиничу за то, что он решился стать нашим директором.