Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

Кроме того, Квик поведал, что тело Юхана залило кровью весь салон машины, а отрезанные части тела транспортировались в багажнике в картонной коробке, которая настолько пропиталась кровью, что у нее отвалилось дно. Поэтому полиция отследила местонахождение старой машины Юнгстрёма и изъяла ее для экспертизы у тогдашнего владельца. Если рассказ Квика соответствовал действительности, если в машине транспортировался расчлененный труп, то разумно предположить, что в ней должны были остаться следы в виде пятен крови. Государственная криминально-техническая лаборатория обследовала сиденья машины, коврик в багажнике и другие открытые поверхности, не обнаружив никаких следов крови.

Юнгстрём клялся жизнью, что никогда не одалживал свою машину Стюре. Его не подозревали в совершении противоправных деяний — только в том, что он одолжил свой «Вольво», и трудно было найти причины, по которым он стал бы защищать убийцу. На допросе он правдиво рассказал о своей гомосексуальности и ответил на другие щекотливые вопросы, в то время как Квик раз за разом попадался на лжи, бесконечно меняя свои версии. Однако же следователи сделали вывод, что Квик говорит правду, в то время как Турд Юнгстрём лжет.

26 апреля Томас Квик, Чель Перссон, Сеппо Пенттинен и инспектор полиции Бьёрн Юнассон отправляются в местечко Рюгген в нескольких милях к востоку от Фалуна, чтобы искать одну из рук Юхана Асплунда.

Квик должен сперва сориентироваться, так что он отправляется на прогулку по местности вместе с Перссоном. После часового променада они возвращаются к следователям, но только для того, чтобы сказать, что им нужно еще время. После полутора часов у Квика начинается такой тяжелый приступ страха, что он должен «отдохнуть», и на место подъезжает служебная машина. Проведя в ней некоторое время со своим врачом — и, предположительно, приняв лекарства, Квик заявляет, что готов показать, где спрятана рука.

Однако ему не удается найти высохшее русло ручья, в котором, как Томас утверждал ранее, он спрятал руку, — в этой местности есть лишь небольшая канава. Квик говорит бессвязно: подробно описывает фонарик, который был при нем, когда он прятал руку, упоминает о камнях, под которыми он ее укрыл, вспоминает охотничий нож, который тоже закопал, и шлагбаум, который был закрыт. Однако ни к какой руке Квик собравшихся не приводит.

Позднее на место прибывают эксперты, обследуют местность, но ничего интересного не находят. В очередной раз Квик пообещал указать место, где он спрятал части расчлененного им трупа, и полицейские в результате ничего не обнаруживают.

Чель Перссон с разочарованием пишет в карточке, что история Квика «полицейскими и прокурором воспринята как не самая достоверная. Тот факт, что ничего не удалось обнаружить, разумеется, еще более увеличивает сомнения».

5 мая адвокат Квика пишет письмо Кристеру ван дер Квасту. Из письма следует, что Гуннар Лундгрен проводит подробные «консультации» с Квиком, который выказывает огромное желание раскрыть дело об убийстве Юхана. Адвокат заканчивает письмо следующими словами:

«Однако он заявил мне, что больше никаких сведений сообщить не может, и теперь хочет, чтобы Вы решили, возбуждать ли уголовное дело по данному случаю или закрыть его».

Обдумав все это в течение двух недель, ван дер Кваст созывает пресс-конференцию, на которой сообщает, что у него недостаточно оснований для возбуждения уголовного дела против Квика, хотя подозрения остаются и расследование продолжается. Но на самом деле следствие засыпает мирным сном среди летней жары.

Когда я читаю протокол предварительного следствия, мне становится очевидно, что Томас Квик не сообщил ни единой подробности, показывающей, что ему что-либо известно по поводу исчезновения Юхана. Вместе с тем многое указывает на то, что он все это выдумал.

Но в Сэтерской больнице продолжается психотерапевтическое лечение Томаса Квика — и никаких сомнений в его виновности там ни у кого не возникает.

В конце мая Чель Перссон пишет, что Квик не сомневается — убийство Юхана произошло в реальности, и ситуация, когда никаких находок на месте преступления не было сделано, является неудовлетворительной. Он утверждает также, что у Квика есть «фантазии и мысли по поводу других убийств».

Карточки Квика свидетельствуют о многочисленных тяжелых приступах страха и неоднократных попытках самоубийства во время следствия. Когда допросы прекращаются, страх проходит, и в июле Квик снова получает право на свободное перемещение. 2 августа ему отменяют стесолид, а неделю спустя из списка назначений исчезают и другие бензодиазепины. Квика переводят в другое, открытое отделение.

«Уровень его опасности значительно снижен, и в настоящий момент он находится в необычайно хорошем психическом состоянии», — пишет Чель Перссон. Эта гармоничная картина завершается мрачным предзнаменованием в виде отметки, что в тот же день звонил Сеппо Пенттинен, — сказать, что расследование продолжается, как прежде.

Однако, хотя подозрения в убийстве Юхана Асплунда остаются, а по нормам уголовно-процессуального права в этом случае обязательно содержание в камере предварительного заключения, Томаса Квика никто ни в какую камеру не сажает, и он по-прежнему не имеет никаких ограничений в пользовании телефоном, чтении газет и посещениях.

В последующий период в карточке содержатся лишь указания на то, что Квику даны увольнительные для поездок в Борленге, Авесту и Хедемуру. А также несколько поездок в Стокгольм. Никаких указаний на цели данных поездок в карточке не имеется.

Не приходится сомневаться, что в кулуарах ведутся переговоры о том, на что будет направлено следствие в дальнейшем. В отношении Юхана Асплунда еще осталось немало вопросов, требующих уточнения, но даже Чель Перссон не верит, что Квик может дать какие-либо сведения по данному делу. Вместо этого между полицейскими и врачами обсуждается преступление, по которому уже вышел срок давности, — убийство Томаса Блумгрена в Векшё в 1964 году.

После консультаций между Сеппо Пенттиненом и врачами Квика принято решение о новых допросах, при которых будут присутствовать Йоран Франссон и Чель Перссон.

22 сентября Томас Квик без сопровождения едет в увольнительную в Стокгольм. Йоран Франссон, давший одобрение на эту поездку, как обычно, ничего не отмечает в карточке по поводу цели данного мероприятия.

Когда Томас Квик во время первых полицейских допросов касательно убийства Юхана Асплунда сознался в другом убийстве, «до 1967 года, где-то в Смоланде, возможно, в Альвесте», он рассказал также о своем помощнике Сикстене и его необычной машине, а также о том, что жертву, предположительно, звали Томас.