Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

И вот тут Носик на глазах у всей блогосферы ушел в отрыв. Позже, когда эта история вышла за пределы ЖЖ и о ней стали писать другие онлайновые и даже офлайновые СМИ, выдвигались разные объяснения этому, но большинство сводилось к тому, что «кетамин в Индии забористый». Главный редактор «Коммерсанта» Андрей Васильев на сайте «Сноба» прокомментировал ситуацию с более консервативных позиций: «Я встречался с ним [с Носиком. — Ю.И. ] в ночь с четверга на пятницу в “Маяке” и говорю ему: “Антон, а зачем ты это все про «Коммерсант» написал?” Он мне ответил: “Был пьян”. Для меня это абсолютно убедительно. Я знаю, что Носик абсолютно нормально относится к “Коммерсанту” и т. д., ну а так как это сообщение в ЖЖ, говорят, датировано пятью утра, ну, все бывает…»

Отрыв же, собственно, выглядел так.

Поскольку я за сутки получил около дюжины звонков и СМС на тему своего «исчезновения» из Интернета, спешу всех успокоить.

Никакого отношения к православному банкиру Пугачеву или очередному истерическому говношоу, устроенному моим другом Демьяном Борисовичем на пустом месте, этот перерыв не имел. Я простудился и проспал сутки под лекарствами от простуды.

По поводу размещения заказухи в газете «КоммерсантЪ» буду краток, благо расстался полчаса назад с Андреем Васильевым.

Человек, утверждающий, что текст «Антон Носик уволен из Рамблера» появился на первой полосе Ъ случайно, без чьего-либо умысла, просто не отвечает за свои слова. Что совершенно нормально для Дёмы, поскольку он поэт. А во времена этой публикации был еще и невъездной в Россию, так что обстоятельств дела не знает и знать не может. Зато их знаю я, досконально. Я знаю, в каком отделе, в какой PR-компании за эту публикацию выставили счет клиенту. Знаю и другие публикации в Ъ, за которые та же самая PR-компания выставляла счета другим клиентам. Андрей Васильев мне на это сказал: «Ну ты ж понимаешь, что счета можно выставить и за публикацию, которая не была заказной, если она отвечает интересам твоего клиента». Он совершенно прав, это норма жизни в мире PR-услуг. Не все публикации, за которые клиент платит своему пиарщику, были этим пиарщиком заказаны. Некоторые возникли самотеком, но их отмониторили, и счет за них выставился обычным порядком. Так случилось со статьей про 40-минутное отключение «БиЛайна», которую КоммерсантЪ поставил главной новостью дня, когда дружественная PR-компания держала бюджет МТС. Андрей мне подробно рассказал генезис той статьи, и я ему верю, что выставление счета МТС за ее публикацию было мошенничеством со стороны посредника. Но про заголовок «Антон Носик уволен из Рамблера», увы, Андрей ничего не знает, как и Дёма. А знать-то там особенно нечего. Я пытался увести из дружественной Коммерсанту PR-компании одного талантливого менеджера, с которым лично знаком больше 30 лет и который первую работу пиарщика получил у меня в Ленте. ру. У него в компании была зарплата 700, я предложил 1500 и пост PR-директора Рамблера. Ему тут же повысили зарплату на текущей работе до 2500, и я из тендера вышел.

Пока мы с PR-компанией боролись за этого сотрудника, он мне совершенно честно говорил: «Антон, мои текущие наниматели тебя уничтожат. У них неограниченная квота размещения черного пиара в Коммерсанте».

Я в ответ лишь весело смеялся, поскольку КоммерсантЪ представлялся мне бастионом свободы слова и единственным СМИ, где не берут заказухи. Тем более против меня.

Но после публикации на обложке этой газеты заголовка «Антон Носик уволен из Рамблера» (ведущего на стр. 19, где о моем увольнении нет ни строчки) я утратил иллюзии. И понял, что мой друг знал порядки размещения в Коммерсе сильно лучше меня. Как я теперь понимаю, он знал их лучше и Дёмы, и Васильева.

Разумеется, и Дёма, и Андрей при упоминании этого эпизода врубают дурочку и говорят «Мы не знаем, как этотуда попало».

Но эта отмазка убедительна только для них самих.

В реальности дихотомия очень простая.

Либо опровержение лжи в том же месте, где она была напечатана, и служебное расследование об обстоятельствах заказа, либо вы, друзья мои, соучастники бизнеса по размещалову.

<���…>

В 2001 году я очень хотел судиться с ИД «КоммерсантЪ» за эту клевету.

Но пожалел своих друзей и бастион свободы слова, так что судиться не стал.

В 2009 году у моего ЖЖ больше читателей, чем у Ъ на бумаге, и эти читатели более влиятельны (некоторые из них, в частности, возглавляют государство и правительство, другие решают, кому дать кредиты ВТБ и ВЭБ).

Поэтому по факту упоминания Ъ в моем посте про Пугачева Дёма закатил ту постыдную истерику, которую закатил.

Меня в этой истерике не устраивает ровно одно. Упоминания компаний «МиП» и «Яндекс». Это публичный пересказ приватного телефонного разговора между двумя старинными друзьями. Это примерно как я сейчас начну в ЖЖ публиковать все, что я про Дёму знаю. Но я не начну, не так воспитан, расслабься, любимый. И убери нахуй две этих компании из своего поста. Я тебе давал всего лишь clues для служебного расследования, которое ты отказываешься провести. Если ты не готов отвечать за свой базар, то не лезь, пожалуйста, в залупу. Пост был не про ваше блядство, а про Лео Ляйблиха, который берет с клиента миллион в месяц, доносит до площадок двадцать тыщ, а на остальное покупает квартиры, машины и дачи. Я этот бизнес хочу уничтожить, а не ИД «КоммерсантЪ» со всем его размещаловом, при упоминании которого вы с Васей так неуклюже врубаете дурочку.

Из журнала dolboeb, 13 марта 2009

Так Антон Носик, часто и много рассуждавший о специфике, а также о бессмысленной беспощадности сетевой полемики, сам стал жертвой синдрома «Живого журнала». В самых общих чертах синдром этот можно описать так: любая полемическая реакция в ЖЖ становится гораздо жестче и радикальней, чем была бы, например, при личной встрече участников дискуссии или даже в их частной переписке. В каком-то смысле блогосфера провоцирует человека на автоматическое письмо: стимулом к написанию поста или комментария зачастую становятся не длительные размышления, а непосредственная сиюминутная эмоция. А дальше уже язык ведет блогера, порой заводя его довольно далеко. Нигде с такой легкостью не напишут незнакомому человеку «умри, сволочь», как в блогосфере, — просто потому, что у блогеров нет других жестов, кроме слов. К тому же публичность конфликта ставит его участников в позицию шоуменов, от которых публика требует продолжения, подначивает, аплодирует и всячески поощряет все новые и новые «набросы [говна на вентилятор. — Ю.И.] ».

В августе 2009 года Носик так прокомментировал свой «срач» с Демьяном Кудрявцевым для московского TimeOut: «Можно поругаться по телефону и пару дней не разговаривать. А то, что происходит в публичном поле, — шоу, для которого расхождение во мнениях — отправная точка и питательная среда. Я в своем ЖЖ написал о блоках на информацию, допуская, что блок можно поставить не только за деньги, но и, например, по телефонному звонку. И назвал, кстати, несколько изданий. Интересная тема — это ведь вредный для СМИ рынок, большой и коррумпированный. Но только Дёма решил мне ответить. Тоже через ЖЖ. Он написал, что я сошел с ума, потому что блоков в “Коммерсанте” не бывает и быть не может. С этого момента сюжет про блоки стал сюжетом про то, как мы поссорились. И эта история оказалась гораздо увлекательнее для публики. Таков закон шоу-бизнеса — видимый конфликт интереснее, чем невидимый».