Ян Станкевич - Фейсбук с привкусом Лубянки

Но и это еще не все.

Чего греха таить — и у меня есть цифровой фотоаппарат. И был когда-то пленочный. Я помню те времена, когда каждый кадр из тридцати шести возможных продумывался, тщательно выверялся. Когда я искал нужный ракурс, долго ждал того или другого момента. А потом сам печатал фотоснимки, закрывшись в ванной. Это было своего рода чудо — появление изображения на листке фотобумаги в ванночке с проявителем… У меня хранятся дома несколько фотоальбомов с теми снимками. Есть у меня и другой фотоальбом, в нем снимки моих родителей, меня самого — того, из детства и юности.

И еще у меня на жестком диске компьютера сегодня есть несколько тысяч фотоснимков. Я пытаюсь как-то упорядочить их, подписывая папки таким образом, чтобы сразу было видно: что за снимки и что за события на них. Но… вот что я заметил. Те самые фотоальбомы мне иной раз интересно открыть. Бывают такие вечера, когда придет давний друг (или подруга к жене). Тогда за чашкой кофе или чая мы смотрим вот эти альбомы.

А вот снимки на жестком диске мы практически никогда не пересматриваем. Их тысячи там — и как-то даже не хочется открывать их. Они там в большей степени однообразны. И понимаешь сам, что четыре пятых всех отснятых кадров нужно просто выбросить, чтобы хоть как-то повысить значимость, что ли, оставшихся. Но… жалко как-то. Да и времени нет.

Знаю друзей, у которых снимками забиты буквально сотни гигабайт дискового пространства. Уже и не пытаются они хоть как-то упорядочить свои фотоархивы. «Потом».

Но потом не наступает.

Снимки из нашего детства, те самые, на фотобумаге, не совсем качественные, где-то и пожелтевшие от времени, стали частью нашей истории. Снимки наших родителей — это не просто память о них, это они сами незримо и зримо присутствуют в нашей жизни. Эти снимки — связь поколений, это материально выраженное чувство уважения к ним, нашим папам и мамам.

Всегда дороже то, что есть в единственном числе, то, что может исчезнуть безвозвратно. У меня есть единственный снимок моей мамы, на котором ей всего двадцать лет. Она очень красива. Снимок маленький, хорошего качества, чуть пожелтевший, с потрепанными уголками. Сами понимаете, что он необыкновенно дорог мне.

И вот я думаю: а будет ли для сына сотня тысяч наших фотографий на жестком диске чем-то дорогим? Я заметил за собой одну, в общем-то, страшную вещь: когда купил себе новый компьютер, не стал переносить на его новые в технологическом плане жесткие диски свой фотоархив. Он остается на старом компьютере. Уже сейчас жесткие диски со старого компьютера невозможно подключить чисто физически к новому компьютеру. Пройдет лет пять или чуть больше, мой старый компьютер однажды сломается так, что восстановить его будет невозможно. Увы, но это так — самый первый свой компьютер пришлось выбросить, потому что к нему не было запасных деталей, производители перестали выпускать морально устаревшие вещи. И все, что еще работало в моем компьютере, оказалось никому не нужным.

Так вот… Эти сотни тысяч снимков могут в какой-то момент оказаться недоступными для просмотра. И у меня останется всего лишь то, что я раньше распечатал на бумагу: маленького сына, маленькую дочь… Увы, сейчас я все реже делаю такие распечатки, хотя понимаю, что истинную ценность имеют только те вещи, которые материально воплощены во что-то.

Домашний цифровой снимок на компьютере не просто потерял свою значимость и ценность. С ним вместе ценность потеряла сама история семьи. Уже та самая связь поколений воспринимается чем-то неуловимым и непонятным.

Вместо настоящей семейной истории, которая стоит фундаментом для истинных человеческих ценностей в системе общений, Фейсбук предлагает сегодня свою сеть для создания псевдоистории. Пользователи выкладывают в пространство тысячи своих снимков в нелепой надежде на то, что они будто бы и в самом деле пишут свою историю. Но это не история, это всего лишь огромный банк фотографий, это просто виртуальная куча, а не фотоальбом, который можно положить к себе на колени.

Фотомания не только уничтожает настоящее фотоискусство, она нивелирует само понятие памяти как ценности, как той данности, которая дана нам природой для сохранения вида. Ведь именно связь поколений значит для человеческого сообщества больше, чем все остальное, вместе взятое, чтобы развиваться, идти вперед, расти духовно и нравственно, а не скатываться в бездуховный свет потребительства.

Все, что может множиться в геометрической прогрессии, все, что может быть создано без особого труда и временных затрат, стремительно теряет свою ценность. Это аксиома, это не требует доказательств. В нескольких десятках старых фотографий из нашего фотоальбома вписалась целая история жизни одного поколения. Сегодняшние тысячи фотоснимков на жестком диске компьютера вовсе не история, а никому не нужные фотоотчеты на темы: «Как я ел в ресторане», «Как мы провели день», «Как мы катались на яхте».

Фейсбук планомерно и настойчиво предлагает всем своим пользователям заменить настоящую историю человеческой жизни, семьи, поколения цифровым описательством. Важность иметь фотографию заменена на важность ее размещения в сети, ценность фотоснимка для нас самих заменена на количество полученных лайков.

Уже не мы сами определяем значимость для нас того или иного кадра — наши френды ставят лайки. Мы отдаем на откуп зрителям одно из самых важных своих качеств — память о родных, память о своей жизни. И система за нас решает, быть ей или не быть вовсе — нашей памяти.

«Мимими» — встречаю очередную запись в Фейсбуке и уже точно знаю, что сейчас будет фотография котика. «Ой, какая няшечка!» — первый комментарий. Я вздрагиваю, мне хочется написать что-то резкое, обидное, даже оскорбительное автору поста… Но я смиряюсь. Знаю, напиши я это — и буду подвержен всеобщей обструкции. Ибо созданный в Фейсбуке мир няшек и мимишек незыблем, тщательно охраняем, всеобъемлющ, всепоглощающ. И я сам порой чувствую, как он затягивает, как меня подмывает тоже сфотографировать и запостить что-то этакое, что вызовет такие же комментарии: «Ой, мимими!..»

Только на первый взгляд кажется, что за этим невинным развлечением, этим пристрастием к размещению в сети всяких кошечек, милых собачьих мордочек, умилительных голопузиков нет ничего страшного. Есть, мои друзья, есть…

Первые изображения женщин с ручными животными на руках появились еще в средние века. Исполненные внутренней неги и страсти дамы позировали перед средневековыми художниками с ручными горностаями, соболями на руках. «Дама с горностаем» — разве же не знакома вам эта репродукция еще со школьного учебника?