Максим Калашников - Россия на дне. Есть ли у нас будущее?

Но абсолютных повторов в истории не бывает. И нынешняя ситуация значительно острее той, что была в конце XVI — начале XVII века и в начале ХХ столетия. Во-первых, кризис носит глобальный характер, мы — его часть, причем не субъект, а объект. Во-вторых, Россию можно было взять голыми руками в первой половине XVII века, после петровских реформ и после Октябрьской революции. Но в Европе первой половины XVII века бушевала Тридцатилетняя война, она кончилась в 1648 году, а к тому времени Россия встала на ноги. Петр Первый, угробив экономику России, тоже поставил страну в опасное положение. Однако Европа оказалась занята своими войнами. А к середине XVIII века русские окрепли настолько, что смогли сломать хребет Фридриху Великому в Семилетней войне. Наконец, Сталин гениально использовал межимпериалистические противоречия, причем прежде всего не между Германией и Великобританий, а между главными — так вышло объективно — поджигателями Второй мировой — между Великобританией и Соединенными Штатами.

Повезет ли нам так же и на этот раз? Случай помогает только подготовленному.

Еще один важный вопрос: кто выступит субъектом изменений? Какие институты и организации? В России институты всегда были слабы, часто — «нарисованы на холсте». В России работает не институциональный принцип, а «чекистский». Под чекистским принципом я имею в виду не ребят в кожаных куртках на заре советской власти, а чрезвычайные комиссии вообще. Кто совершал рывок 1565 года? Чрезвычайная комиссия под названием «опричнина». Кто совершал петровский рывок? ЧК под названием «гвардия». Со сталинской эпохой тоже все понятно. Даже мягкие реформы 1861 года готовила мягкая форма «чрезвычайки»: редакционные комиссии. То есть в русской истории все субъекты возникают только в том случае, если создается Чрезвычайная комиссия — внесословная и внегрупповая. ЧК — не социальная группа в традиционном смысле слова.

Это — неоорден, ударная сила, метафизическое расширение тела Вождя. (Такового сегодня нет.)

Теперь о нынешнем кризисе. В середине XIX века капиталистическая мир-система (по Валлерстайну), обретя адекватную ей базу в виде индустриальной системы производительных сил, стала просто мировой — без дефиса. И обрушилась на две оставшиеся в мире мир-системы — русскую и китайскую. Совпадение по времени Крымской и второй Опиумной войн не случайно. Со второй половины XIX века и до сих пор развитие России так или иначе протекает в рамках мировой системы, но протекает принципиально по-разному.

Если посмотреть на последние 150–160 лет функционирования России в мировой капсистеме, то очевидны две стратегии. Первая, условно называемая «стратегией Александра II» (при нем был заложен ее фундамент), заключается в том, что Россия — часть системы, ее верхушка — часть, хотя и не очень желанная, мировой верхушки, экономика — финансово несамостоятельный сырьевой придаток. В стране — нарастающая социальная поляризация, взаимоотношения верхов и низов приобретают характер отношения если не двух рас, то двух наций. Результат: три революции в 1905–1917 годах, Гражданская война, распад. Теоретически России после этого вообще не должно было существовать — ее должны были поделить на части. Однако национал-большевики во главе со Сталиным нанесли поражение интернационал-коммунистам (троцкистам) и собрали страну.

Не всегда выходит так, как задумывается сильными мира сего. Россия выскочила из смертельной западни — и реализовалась вторая стратегия (с 1929 г.) — стратегия Сталина или Красной империи: Россия не как часть мировой системы, а как Антисистема. Ее отличительные особенности: развитие ВПК и контроль центральной власти за потреблением верхов. Последнее — вообще важная вещь в русской истории. В условиях, когда совокупный общественный продукт невелик, одна из главных задач центроверха — контролировать потребление верхов, не дать им проесть страну и довести до белого каления народные массы. Контроль за потреблением вводится не из-за любви к низам, но прежде всего для сохранения служилойиерархии.

Это правило «учета и контроля» русская власть соблюдала практически всю свою историю, за исключением двух случаев. Первый раз она нарушила это правило в 1860-е годы, когда сама власть олигархизировалась и вместе с верхами принялась грабить страну. Результат — 1905 и 1917 годы, «чемодан, вокзал, Париж, Берлин, далее — везде». И второй раз — с конца 1980-х, когда власть вместе с олигархами (превратившись в макроолигарха) начала грабить население. Исход этого «предприятия» пока не известен.

То есть за последние полтора века Россия «прокрутила» две принципиально разные стратегии интеграции в мировую капиталистическую систему. Обе они оказались неудачными. И говорит это об одном: когда страна с низким уровнем совокупного общественного (и прибавочного) продукта втягивается в капиталистическую систему, единственный выход для ее существования — автаркия, «социализм в одной, отдельно взятой стране». Но как показал советский опыт, при демонстрационном эффекте капсистемы это весьма трудно, если не невозможно. При виде капиталистического изобилия наша элита, простите за выражение, ссучивается и с конца 1950-х годов начинает получать чувство глубокого удовлетворения, все более превращаясь в элемент капсистемы. Окончательным условием интеграции в капмир и получением капбочки варенья и капкорзины печенья были сдача и слом СССР частью советской же верхушки, т. е. горбачевщина, от каинова пятна которой мы до конца не избавились до сих пор.

И последнее. Помните советский фильм «Служили два товарища»? Там герой, роль которого исполняет Ролан Быков, попав в окружение, говорит: «Пусть белые гады не радоваются. Мы умрем сегодни, они умрут завтри!» Нам, конечно, от того не легче, но капиталистическая система уходит вместе с СССР. Есть очень четкая синхронизация между фазами развития капиталистической и системы «Россия». Гегемония Голландии в капсистеме у них — у нас расцвет Московского царства. Кончается гегемония Голландии — и уходит Московское царство. Господство Британской империи — Российская империя, эпоха Петербурга. Уходит Великобритания — уходит и самодержавие. И дальше: гегемония США — эра СССР. Ушел Советский Союз — США тоже осталось недолго, причем США как кластеру ТНК, поскольку государство США мы победили в «холодной войне» в первой половине 1970-х годов.

Другое дело, что возникнет на месте капиталистической системы? Если посмотреть работы таких авторов, как Аттали, и других, ясно, что планируется создание гораздо более жестокого, неэгалитарного и эксплуататорского мира, чем зрелый капитализм. И — минус примерно шесть миллиардов населения планеты, которые не нужны. (Это положение А. Фурсова подробно раскрыто в статье «Новая пересдача карт мировой истории», http://news.km.ru/novaya_peresdacha_kart_mirovoj_i/print.) Русским, в соответствии с этими планами, похоже, нет места на посткапиталистическом «празднике жизни».