Александр Широкорад - Спор о Русском море

26 мая 1941 г. командующий Черноморским флотом отдал следующую директиву: «В связи с появлением у наших баз и нашего побережья подводных лодок наших соседей, появлением неизвестных самолетов, нарушающих наши границы, учитывая все возрастающую напряженность международной обстановки, не исключена возможность всяких провокаций. Приказываю:

1. При нахождении в море всем кораблям особо бдительно и надежно нести службу наблюдения, всегда иметь в немедленной готовности к отражению огня положенное оружие.

2. О всякой обнаруженной подводной лодке, надводном корабле и самолете, если в этом районе по оповещению или по ходу учения наших кораблей и самолетов не должно быть, немедленно доносить мне по радио с грифом «фактически»».

После 14 июня торговым немецким судам было запрещено заходить в черноморские советские порты, а находящимся там судам предписывалось срочно возвращаться в порты приписки. Так, из Одессы, не закончив разгрузочно-погрузочные работы, ушли немецкие, румынские и турецкие суда. Между 15 и 20 июня в Килию (Румыния) прибыл батальон морской пехоты, а из Галаца, не закончив ремонта, был выведен эсминец «Реджина Мария».

Итак, подведем некоторые итоги. К 22 июня 1941 г. немцы не имели ни одного боевого корабля или катера на Черном море и даже не готовили переброску их туда. Италия также не планировала ввод своих кораблей в Черное море. Наконец, Турция и до 22 июня 1941 г., и после твердо и последовательно проводила политику нейтралитета. Турецкие власти прекрасно понимали, что можно чуть-чуть нарушить конвенцию Монтрё, пропуская через проливы транспорты со снятыми с палубы и перемещенными в трюм орудиями, но пропустить итальянские крейсера или линкоры однозначно означает войну, притом не только с СССР, ной с западными союзниками.

Так что пропуск военных кораблей (даже эсминцев) Турцией никогда не предполагался и никогда ее правительством не рассматривался. Понятно, что речь идет о 1939–1944 гг.

Немцы планировали захватить Северное Причерноморье и Кавказ еще до зимы 1941/42 г. исключительно силами вермахта и люфтваффе. При этом никаких воздушных десантов ни в Причерноморье, ни в других местах СССР не планировалось. Главной и фактически единственной задачей кригсмарине была защита архиважной коммуникации: порты Румынии — Босфор.

Наши историки пишут только о транспортировке румынской нефти по этому маршруту. Из их поля зрения почему-то выпадал огромный тоннаж перевозок по Дунаю. По этой великой реке, связанной, кстати, каналами с Рейном, можно было доставлять из стран Центральной Европы и из самого рейха любые товары и оружие на десятки островов Эгейского и Средиземного морей, занятых немцами и итальянцами, в Грецию, Италию и Северную Африку. Защищать эту чрезвычайно важную коммуникацию немцы собирались с помощью минных заграждений и береговых батарей.

С середины 1960-х гг. наши историки, мемуаристы и писатели с большим рвением стали описывать события первых часов Великой Отечественной войны. Сталин-де спал, Берия тоже. Только вот один нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов вовремя приказал перейти флоту в полную боевую готовность, а командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский блестяще отбил первую атаку германской авиации, сбив два, три, четыре и больше бомбардировщиков противника.

Что же произошло на самом деле? Недавно были рассекречены выписки из журналов записей лиц, принятых И.В. Сталиным [100] 100 — Россия. XX век. Документы. 1941 год. Кн. 2. С. 300. . Согласно им: 21 июня Сталин принял 12 человек с 18 часов 27 минут до 23 часов, в том числе Берия с 19 часов 05 минут до 23 часов. 22 июня Сталин принял в 5 часов 45 минут Молотова, Берия, Тимошенко, Мехлиса и Жукова.

Зато в Севастополе до самой ночи шел большой концерт в театре им. Луначарского, на котором присутствовало все флотское начальство во главе с командующим. А потом у Октябрьского началось застолье, затянувшееся до налета германской авиации.

В налете на Севастополь участвовали четыре (!) немецких самолета: два Ю-88 (с тремя магнитными минами на борту каждого) и два Хе-111 (по две мины). Перед летчиками стояла задача сбросить донные мины в Большой Севастопольской бухте.

Детали отражения налетая описал в нескольких своих книгах [101] 101 — Черноморский флот в трех войнах и в трех революциях (М.: ACT, 2007); Трагедии Севастопольской крепости (М.: Яуза, Эксмо, 2005); Битва за Черное море (М.: ACT; Транзиткнига, 2005); Битва за Крым (М.: Астрель; ACT; Транзиткнига, 2005) и др. . Здесь же я лишь скажу, что все четыре германских бомбардировщика вернулись на базу. Важно другое: мины, сброшенные с самолетов, спускались на парашютах. Их и приняли за парашютистов. Две мины упали на сушу, и у них сработали самоликвидаторы.

В 3 часа 48 минут на Приморском бульваре взорвалась первая бомба, через 4 минуты на берегу напротив памятника Затопленным кораблям взорвалась еще одна бомба. Но это полбеды. В штаб флота оперативному дежурному с постов связи, с батарей и кораблей доносили, что в лучах прожекторов видны сбрасываемые парашютисты. Генерал-майор Моргунов доложил, что недалеко от 12-й батареи береговой обороны сброшено четыре парашютиста. «Усилить охрану штаба!» — последовала реакция дежурного по штабу Н.Т. Рыбалко.

Сработал «критский синдром». В городе началась паника. Поднятые по тревоге моряки и сотрудники НКВД бросились искать парашютистов. Поднялась беспорядочная стрельба.

Наутро выяснилось, что никаких парашютистов нет, а на улицах только среди мирных жителей подобрали 30 человек убитыми и свыше 200 ранеными. Понятно, что это дело не двух бомб.

Тем не менее «критский синдром» продолжал действовать. Рано утром 22 июня Крымский обком партии (секретарь обкома Булатов) телеграфировал горкомам и райкомам партии о введении военного положения в Крыму: «.приведите в боевую готовность партаппарат, все средства воздушной обороны. Поднимите отряды самообороны, мобилизуйте для них автомашины, вооружите боевым оружием, организуйте сеть постов наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усильте охрану предприятий, важнейших объектов.»

Сразу же после окончания налета на Севастополь германских самолетов командование Черноморского флота энергично приступило к выполнению заранее разработанных планов. К 15 часам командование флотом перешло в бетонный бункер (флагманский командный пункт Черноморского флота, оборудованный в подземных помещениях у Каменной пристани Южной бухты).

Немедленно был организован поиск вражеских подводных лодок. В районе главной базы 3 пары гидросамолетов МБР-2 во взаимодействии с тремя ударно-поисковыми группами сторожевых катеров осуществляли его ежедневно. При входе на внутренний рейд базы 4 сторожевых катера вели круглосуточное визуальное наблюдение за перископом подводных лодок. Они же прослушивали район шумопеленгаторами. Кроме того, на внешнем рейде были выставлены противолодочные сигнальные сети. Вход на рейд в Севастопольскую бухту был защищен тремя линиями бонового заграждения, а для индивидуальной защиты линкора и крейсеров к утру 23 июня непосредственно в Севастопольской бухте были поставлены противоторпедные сети. Воздушную разведку в районе главной базы осуществляли самолеты МБР-2. Над городом барражировали наши истребители.