Игорь Пыхалов - За что Сталин выселял народы?

Не отставали от чеченцев и их сородичи-ингуши:

«В то время как ингуши разбойничают и нападают по верхним Тереку и Сунже, на кабардинцев, осетин и верхне-сунженские станицы, — чеченцы обслуживают весь остальной район по Тереку и Сунже, низовое казачество, а также племена кумык и караногайцев» [411] Ткачёв Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. С.7. .

Преступления, совершаемые чеченцами и ингушами против русского населения, нередко сопровождались особенными зверствами:

«Близ хутора Васильева, на земле аула Шама-Юрт убиты два казака (станицы Калиновской и Савельевской), 16-летняя девица и 10-летний мальчик, которые все брошены в зажжённый стог и сожжены. Мальчик, как видно, горел даже живым; а, может быть, и остальные. Потому что в нескольких саженях от стога, на земле найдены были выпавшие из горевшего бешмета крючки и кучка обгоревших, склеившихся в ком, семечек, бывших в кармане мальчика. По-видимому, горевший выскочил из огня, но, отбежав, упал, продолжая гореть, и был снова брошен в костёр злодеями. Трупик его найден в стогу вместе с остальными трупами.

Казак ст. Тарской Егор Гусаков был в лесу распят ингушами и расстрелян.

Той же станицы казака Димитрия Михайлова изранили кинжалами и подожгли» [412] Там же. С.23. .

Впрочем, не следует думать, будто от чечено-ингушских разбоев страдали лишь русские. Вот свидетельство кабардинца, высказанное в одной из тогдашних газет:

«Цветущее коневодство в Малой Кабарде, имевшее общегосударственное значение, прекратило своё существование, благодаря кражам и грабежам, совершаемым соседями ингушами. Немало было случаев угона косяками лошадей ингушами из Большой Кабарды. Десятки людей в Малой Кабарде убиты и искалечены ингушами при ограблении ими их же добра. Систематические кражи и грабежи совершаемые ингушами в Малой Кабарде в корне подорвали экономическое благосостояние её и довели до нищеты, о чём мало-кабардинцы не раз приносили жалобы местному начальству.

В данное время никто не может ручаться за свою безопасность и что он сегодня или завтра не будет ограблен или убит ингушами; при таком положении нет возможности заниматься хозяйством. Я не перечисляю подробно все кражи, грабежи, убийства и другие насилия, совершённые ингушами в соседних мало-кабардинских селениях, так как это заняло бы слишком много места. Говоря, что ингуши — народ преступный, я далёк от мысли, что нет преступных людей среди кабардинцев, но смело могу сказать, что если не все ингуши совершают кражи, разбои, грабежи, убийства и другие насилия, то поголовно все они являются укрывателями своего преступного элемента и добытого этим элементом путём преступления имущества, так как не было случая, чтобы они выдали преступника или украденное им, даже в тех случаях, когда на виду всех преступник скрывался в их селение или след целого табуна лошадей пригонялся в селение. Мало того, ингуши держат в терроре всех крестьян-хуторян, в Малой Кабарде, вынуждая их держать караульщиками ингушей» [413] Там же. С. 12–13. .

А вот что творилось в это время в Дагестане:

«Положение караногайцев, „обслуживаемых“ чеченцами, самое безотрадное.

Ещё в эпоху прошлой войны набеги в караногайскую степь составляли излюбленное занятие чеченских шаек.

Народ безоружный, мирный — они не то, что казаки, которые всегда готовы дать сдачи. Как робкие овцы, они только жмутся при появлении грозного гостя и отдают всё безропотно.

Пригнетённые и запуганные хищниками-чеченцами, арендующими соседние участки под видом мирного промысла, они не только боятся жаловаться, но со страхом передают даже один на один о своей доле.

— Как можно — убьёт! говорили они, пугаясь, атаману отдела, который посетил их в прошлом году и расспрашивал об обстоятельствах краж и виновных.

— Ты уедешь, а он убьёт! Придёт и убьёт, если узнает. Чтобы добиться, кто его грабитель, нужно было обещать караногайцу, что чеченца не станут преследовать.

Зная наши „законы“, караногайцы были уверены, что из „преследования“ ничего не выйдет, а им всё равно отомстят, если не сам вор, так его товарищ» [414] Ткачёв Г. А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. С.34–35. .

«Кумыки, как низовые казаки, ближе всех граничат с территориями чеченцев, и они, как караногайцы, терпят от них давно…

В селении Аксай, где мы остановились в доме почтенного кумыка, было горе: было выкрадено 8 буйволиц, составлявших главное богатство хозяина. Сына кумыка не было дома: он поехал их разыскивать. Дальше по дороге в Хасав-Юрт мы его встретили. Он скакал озабоченный домой в сопровождении какого-то туземца. Мой знакомый разговорился. Оказалось, что сын нашёл буйволиц в Баташ-Юрте и теперь ехал к отцу за выкупом: воры требовали 70 рублей за 8 буйволиц, цена невысокая. Я был очень возмущён и бесстыдством воров, и таким послаблением, им оказываемым, и когда, на возвратном пути, мы опять заехали к кумыку, — я стал ему высказывать. К моему огорчению, вместо почтенного кумыка, мне пришлось краснеть самому, — и очень много, — когда в ответ он начал сыпать справедливые упреки моему правительству (он говорил: начальству) за потачку тем самым ворам, в которой я его обвинял, и рассказывать про своё горемычное житьё под гнётом воров, будто бы правительством („начальством“) покровительствуемых.

— Как не выкупить? говорил кумык. Денег не дашь, буйволиц загонят, что не найдёшь, или порежут. Доказывать, кто деньги принимал? Он скажет, я тебя не знаю: свидетелей не было. Скажешь тому, кто указал буйволиц: ты знаешься с ворами; говорит: нет, передал один знакомый… Сам кругом виноватым будешь.

От этого кумыка я многое в один вечер узнал о нашем суде и о нашей власти.

Довольно сказать, что туземцы предпочитают платить разбойникам дань и оканчивать дело миром, чем обращаться к помощи русских судебных учреждений.

— Вызовет тебя судья, — говорит кумык; ты придёшь, вора нет; поезжай назад, дело откладывается. Зовут тебя на другой раз, — ты рабочий человек; тебе некогда: на ярмарку надо ехать (кумык был скотопромышленник), дело в другом ауле. Ты не поехал, думаешь — отложат опять; вор приехал, тебе отказ: зачем не приехал. А вор грозит: убью, сожгу…