Юрий Мухин - Кремль – враг народа? Либеральный фашизм

Поясню. Доблестные офицеры военно-морского флота выбили себе не только должности для плавания практически на гражданских судах и древних развалинах, но и неплохую добавку за нахождение в море, и усиленно бороздили воды Финского залива, скачивая себе в карманы эту добавку. О чем речь? Скажем, командир корабля в чине капитана 1 ранга: жалованье — 90 руб., столовые — 166 руб., морские — 366 руб. Итого 622 рубля в месяц. Морские составляли чуть ли не 60 % месячного содержания! (И это еще не все деньги, поскольку были еще и премии в размере полу- либо годового оклада). Между прочим, русские крестьяне в те годы обязаны были вырастить, выкормить и продать примерно 20 коров, после чего отдать деньги царю, чтобы тот заплатил это месячное содержание пахарю прибрежных вод, не умеющему, как оказалось, маневрировать в бою.

Императорское офицерство грабило казну России чрезвычайно профессионально. Скажем, уже хорошо был развит железнодорожный транспорт, все ездили на поездах, а офицеры и генералы на свои поездки списывали деньги, как будто они ехали на лошадях. С этой целью и воинские соединения по России зачастую расквартировывали так, чтобы генералы максимально могли списать деньги на свое посещение частей как бы на лошадях. Скажем, штаб корпуса размещают в одном городе, а дивизии — в других. Командир корпуса их на поезде объедет, а деньги себе на командировку выпишет «в лошадиной дозе». Командировки были неофициальным способом поощрения офицеров. Редигер поясняет, какова была разница. Когда царь дал ему задание проверить флот, он из Петербурга съездил в Севастополь вместе с адмиралами, разумеется, поездом. Предъявил счет казне на затраченную им на поездку сумму в размере 134 рублей 35 копеек. А адмирал Григорович, который вместе с ним ехал как бы на лошадях, получил с казны 1500 рублей.

И, как видите, адмиралы заставляли казну тратить огромные деньги на снаряды для подготовки комендоров, а хороших комендоров флот все равно не имел, поскольку целью трат была не точность попадания во вражеские корабли в бою, а обеспечение поступления денег в карманы офицеров в мирное время. Они постоянно торчали в море, а в бою маневрировать не умели. Редигер констатировал в дневнике: «Очевидно, что всякая мера, клонящаяся к уменьшению плавания, отражаясь на бюджете офицеров, была бы крайне непопулярной во флоте». Так оно и было.

Редигер написал доклад царю, тот похвалил Редигера, но ничего не сделал, «поскольку любил флот».

В Первую мировую войну сдача в плен стала массовой. В 1919 году «Центробежплен» — организация, занимавшаяся возвратом пленных в Россию, по своим именным спискам и учетным карточкам учла следующее количество пленных русских военнослужащих:

В Германии — 2 385 441

В Австрии — 1 503 412

В Турции — 19 795

В Болгарии — 2452

Итого — 3 911 100

Добавим сюда и 200 тыс. умерших в плену и получим цифру более 4 млн человек.

Причем повальная сдача в плен началась с первых битв войны. Мне не так давно приходилось сообщать, правда, по другому поводу, что генерал Гофман, начальник оперативного отдела, а затем и начальник штаба Восточного фронта в Первой мировой, которому нужно было хвалить царскую армию, чтобы показать величие собственных побед, так пишет о цвете русской армии образца 1914 года (выделено мною):

«На этом сражение было закончено. Окруженные русские отряды не предприняли каких-либо серьезных попыток прорваться на юг. Я считаю, что в случае окружения русскими германских войск последним все-таки удалось бы прорваться. Ведь на всей линии Мушакен — Вилленберг на протяжении 50 километров мы имели в нашем распоряжении всего только около 29 батальонов. Для сравнения я хотел бы указать на единственный случай, когда русским удалось окружить германские войска — у Бржезан в Польше. Но там германское командование и германские войска поступили как раз наоборот, — генерал фон Лицман стал во главе окруженных войск и прорвался вместе с ними. Русские же бродили по кольцу окружения без всякого руководства, вразброд атаковали окружающие войска, но каждый раз вновь отступали перед огнем наших слабых отрядов и, в конце концов, тысячами сдавались в плен гораздо более слабым германским частям. Так, один батальон 43-го полка взял в плен 17 000 человек. Утром 30-го генерал фон Шметтаз донес, что его слабые силы у Вилленберга до сих пор взяли в плен 11 000 человек и не знают, куда их девать. Только гораздо позже, уже во время операций в Южной Польше, главное командование узнало, что всего было взято в плен 92 000 человек». Правда, генерал Самсонов, командовавший этими войсками, при выходе штаба армии из окружения, застрелился, что для императорских генералов совершенно не характерно. (Они проявили исключительно низкую боевую стойкость и исключительную тягу к плену.) Самсонов, видимо, понял, что первым вопросом после выхода будет вопрос: «Где вверенная вам армия?»

Давайте для сравнения приведенному выше эпизоду с немецким генералом Лицманом, противопоставим эпизод с поведением русского генерала, и генерала не из последних — Л. Г. Корнилова.

Весной 1915 года он был в должности командира 48-й пехотной дивизии, в составе которой находились овеянные славой Румянцева и Суворова 189-й Измаильский, 190-й Очаковский, 191-й Ларго-Кагульский и 192-й Рымникский полки. Апологеты этого генерала рассказывают, что в апреле того года «объективно говоря, 48-я дивизия вполне могла избежать окружения. Но Корнилов, не имея информации от соседей, неправильно оценил обстановку. Вместо того чтобы быстрее выполнить полученный приказ, он тешил себя иллюзиями о переходе в наступление во фланг группировки, теснившей части 49-й дивизии.

Тем временем бригада 2-го германского корпуса уже заняла господствующие высоты на пути движения. Выбить оттуда противника поручалось 192-му полку, двум батальонам 190-го и батальону 189-го полков. Атака, без поддержка огня артиллерии, не удалась. Стрелковые цепи, понеся тяжелые потери, залегли и окопались.

…Прибывший на подмогу 189-й пехотный полк во время развертывания для атаки был обстрелян из пулеметов. Солдаты в панике бросились в лес. Через несколько часов австрийцы пленили около трех тысяч человек. До темноты немецкие войска заняли Дуклу, а передовые части австрийцев — Тржициану. Кольцо сомкнулось.

…В сумерках дивизия пошла на прорыв. Счастье улыбнулась только 191-му полку и батальону 190-го полка. Они вынесли все знамена дивизии. Арьергардный батальон 192-го Рымникского полка полег почти полностью.

С рассветом огонь противника обрушился на оставшихся в окружении со всех сторон. Русские отчаянно отбивались. На предложение парламентера сдаться генерал Корнилов ответил, что он не может этого сделать лично и, сложив с себя командование дивизией, скрылся со своим штабом в лесу. Почти три с половиной тысячи солдат и офицеров сдались немцам. А генерал, раненый в руку и ногу, и семь человек, что ушли с ним, несколько суток без пищи и медикаментов блуждали по горам, надеясь перейти линию фронта. 28 апреля их, совершенно обессилевших, взяли в плен австрийцы».