Анатолий Кузнецов - На «Свободе». Беседы у микрофона. 1972-1979

Я двинулся искать кого-нибудь из работников музея, чтобы узнать, как снестись с художником, прошел в соседний зал — и остановился как вкопанный. В соседнем зале прямо передо мной на стене висела другая картина: за столом с чашками чая, в тесной темной квартирке поздним вечером сидит небольшая группа людей, довольно, впрочем, возбужденных, и энергичный, одухотворенный Ленин обличает хмурого злодея Мартова, а подпись под картиной не оставляла сомнений: «Второй съезд РСДРП».

Походив от одной картины к другой, от этой массовой бурной сцены в церкви до камерной маленькой группы спорщиков за чашкой чая в чьей-то квартирке, — я обратился за разъяснениями к экскурсоводам, но они ничего не знали. Провели к заведующему отделом. Ученый муж этот, тучный, ленивый мужчина, весьма удивился, когда я спросил, почему две картины изображают Второй съезд РСДРП так по-разному. Он сказал, что из всех посетителей, прошедших через музей, я первый заметил это противоречие. Что он сам не замечал. Но тут его осенило, и он высказал гениальную догадку: «Так съезд же был сперва в Брюсселе, а после вмешательства полиции переехал в Лондон! На одной картине — съезд в Брюсселе, а на другой — в Лондоне!» Я спросил: «Но на какой конкретно в Брюсселе, а на какой в Лондоне?» Он не знал. Я спросил, не писали ли художники, или по крайней мере один из них, интерьеры своих картин с натуры, — он засмеялся: «Да кто же будет посылать художника в Лондон за этим? Тем более что никто понятия не имеет, где конкретно происходил съезд. Мы запрашивали английских товарищей, им не удалось найти никаких следов». А картины художников — это, так сказать, их собственная художественная интерпретация.

Вот тут я и испугался. Как же мне доказать обязательную необходимость побывать в Лондоне, если даже самим «английским товарищам» не удалось отыскать и следов того места, где случилось рождение партии Ленина, партии большевиков?! Зачем же тогда мне ехать в Лондон-то?

Но отступать уже нельзя было: я перед этим так уверенно доказывал необходимость побывать в Лондоне и осмотреть все, связанное со Вторым съездом, что каждый из тех, кому я доказывал, не имел ни малейшего сомнения, что я знаю, о чем говорю. Я же ничего не знал, кроме того, что есть в учебнике по истории партии, — как и они, впрочем, тоже ничего не знают больше. Ведь мы же, хотя и учим историю КПСС всю жизнь, знаем в конце этого учения не больше, чем в начале. Все, от безусого комсомольца до министра образования. Так что, когда я, сам понятия не имея, что можно написать в форме романа о Втором съезде (и вообще, возможно ли это?), нагло заявлял, что вот-де я решил писать роман, — все начальники важно кивали головами и говорили: «Да, да, прекрасная мысль!» — и не вдавались в подробности, чтобы в беседе не показать свое полное невежество и неведение.

На это я решил сделать расчет после катастрофического визита в Музей Ленина. Ну и что же, что мест, связанных со Вторым съездом, не осталось в природе? Хм, вообще-то это странно. Так можно подумать: а был ли в природе, мол, и сам съезд или, во всяком случае, был ли он таким, как нам его описывают. Или и это, как у тех живописцев, художественная интерпретация? Но в данном случае меня это не трогало. Мне, главное, нужно было разрешение на поездку в Лондон. Я написал одно из самых филигранных произведений пера в моей жизни: план, что я в Лондоне буду посещать. Из него можно было вынести впечатление, что едва ли не самое главное в Лондоне — это места, связанные с историческим съездом РСДРП, что я буду посещать их с утра до вечера, но вместе с тем и нигде, ни полслова нельзя было найти, существуют ли они вообще. Вы знаете, я был почти уверен, что никто не станет уточнять — именно чтобы не открыть свое невежество. И никто не уточнил.

Все неясности, однако, очень помогла запрятать одна совершенно точная, конкретная ясность: посещение могилы Карла Маркса на Хайгейтском кладбище.

Единственная жизненная деталь, оставшаяся от Второго съезда РСДРП, кроме бумажных резолюций и перепалок, — это то, что после съезда большевики во главе с Лениным отправились на могилу Карла Маркса и спели там «Интернационал». «История КПСС» умалчивает, ходили ли туда и меньшевики, пели ли и они что-нибудь. Но для меня, чтобы уехать в Лондон, и это было не важно. Главное, что каждый раз, объясняя очередному ответственному лицу план поездки, я, отозвавшись в общих чертах о необходимости для меня посетить места, связанные со съездом, точно переходил к могиле Маркса: «Ну вот, к примеру, хотя бы такое место: Ленин и большевики поют на могиле Маркса «Интернационал». Ведь я должен посмотреть это место, чтобы написать реалистически? Есть ли там деревья и какие? Как могила выглядит? Поют ли птицы? Или слышны промышленные шумы?» Ответственное лицо с важным видом кивало, показывая, что оно, да, понимает все сложности создания литературно-художественного произведения, и соглашалось, что да, без поездки в Лондон и промышленных шумов хорошего романа о Ленине не получится.

Ох, выручила меня эта могила Карла Маркса. Разрешение я наконец получил. Что было дальше, я расскажу в следующий раз.

30 июля 1976 г.

Приехав в Лондон, я меньше всего, конечно, стремился в места, связанные со Вторым сездом РСДРП. Я больше был озабочен, как уйти от неусыпного моего стража (а он первые дни не отпускал меня ни на шаг), как и куда обратиться за разрешением остаться в Англии. И я остался — и что-то писал, у меня брали интервью. Потом была масса работы с переснятыми на пленку моими рукописями, все это я отпечатывал при очень сильном увеличении на фотобумагу. Перед отъездом из СССР я на каждый кадр обычной «фэдовской» пленки ухитрялся снимать по шесть машинописных листов — это чтоб пленки занимали как можно меньше места, и вот на некоторых кадрах резкость оказалась недостаточной, и я в Лондоне потерял много времени на расшифровку.

Потом готовил к изданию полный текст романа-документа «Бабий Яр», привезенный на пленке. Да проверка переводов. Да простое, элементарное устройство в жизни. В общем, занят был по уши. Еще автошколу прошел, сдал на водительские права, купил автомобиль. В 1971 году купил дом, опять же — устройство. И где-то очень далеко, как во сне, остались и тот Второй съезд РСДРП, и могила Карла Маркса. Я вспомнил о Карле Марксе лишь потому, что, разглядывая карту Лондона, удивленно обнаружил, что живу в своем доме всего лишь в каких-нибудь десяти-пятнадцати минутах ходьбы от Хайгейтского кладбища, где могила Маркса. Подумал, что надо пойти посмотреть все-таки, но отложил, конечно, и опять забыл. Так я прожил в Лондоне пять лет, а могилы Маркса не видел.