Лев Сирин - Как разграбили СССР. Пир мародеров

Кстати, когда я уже сидел в Лефортовской тюрьме, следователи использовали меня в качестве эксперта. На каждого убитого при штурме Белого дома в прокуратуре была заведена отдельная карточка. Следователь приносил мне эти карточки, где было подробно указано, куда у человека вошли пули и откуда вышли, отчего наступила смерть. И вот я как специалист, одновременно являясь заключенным, давал свое заключение по каждому убитому.

Реальная цифра количества погибших около Белого дома до сих пор не озвучена. Насколько мне известно, в течение двух суток после нашего ареста в Белый дом никого не пускали. Этим вопросом в то время занимался Кобец (в 1993 году замминистра обороны РФ. — Прим. авт.). Важно понять, что среди убитых сторонников Верховного Совета было много иногородних, не объявлять погибшими которых было проще, чем убитых москвичей. Сколько развезли по больницам? Сколько там умерло от ран? Повторяю, эта цифра находится под большим секретом. Какие-то данные в Главной военной прокуратуре наверняка есть, они этим занимались подробно.

— Был ли шанс победить у Верховного Совета?

— Был. Честно говоря, мы ждали, что военные нас поддержат и подойдут к нам на подмогу. Я делал соответствующий призыв. Если бы подошел хотя бы один полк, Ельцин бы тут же сбежал в американское посольство. Армия сказала бы свое слово: «Быть посему! » — и так и было бы. Когда к нам начал прорываться народ, милиция разбегалась или переходила к нам сотнями, нам надо было сесть и все спокойно решить: кому куда ехать и кому чем заниматься. Мне, к примеру, надо было поднимать ВДВ, правда, к этому моменту всех моих сподвижников уже «вычистили»: кого-то отправили в командировки, кого-то напоили... Хотя, все-таки, если бы я там оказался... Меня же от солдата до генерала — все там знали! А если бы к этому делу еще бы и дивизия подключилась... Но все войска, лояльные Верховному Совету, были на картошке, на моркови, на свекле. У всех офицеров в академии отобрали личное оружие. Так что Кремль можно было легко взять, вернее, его и брать-то не надо было — они бы сами оттуда разбежались.

Но нас сгубили неплановость всех наших действий и охватившая многих эйфория. Когда к нам пришел народ, какие могли быть штурмы? В толпу же сразу затесались провокаторы. А предателей и провокаторов среди нас хватало, я проверял. Идет, скажем, заседание у Хасбулатова, я нарочно запускаю дезинформацию: «Руслан Имранович, я только что распорядился выдать всем подчиненным ручные гранаты». А откуда у нас ручные гранаты-то? Их, разумеется, не было. Зато через два часа всем стало известно, что в Белом доме выдают гранаты. То есть предатели были даже в нашем ближайшем окружении. Я был против этого похода на захват Останкино, считаю его обычной провокацией.

Кстати, по версии писателя Бунича, выдвинутой в книге «Меч президента», в случае победы Белого дома я якобы намеревался через Верховный Совет ввести в стране чрезвычайное положение, получить диктаторские полномочия, а дальше «как ему казалось, все уже было бы делом техники. Все, вплоть до воссоздания Варшавского пакта и Берлинской стены». Бунич — ненормальный человек, у которого не все в порядке с мозгами. Это такой бред! Как бы мы ни хотели воссоздать Варшавский пакт, сделать это в то время было уже невозможно. Это абсурд! Берлинскую стену построить заново тоже было невозможно. Это была бы война.

— Как Вас арестовали? И как к Вам относились в тюрьме?

— Руцкой с Хасбулатовым приняли решение сдаваться, а команду сдавать оружие, конечно, отдавал я. Пришли хорошо, по-доброму настроенные «альфовцы», сложили наши автоматы в вестибюле, отошли в сторону: «На выход!» Когда мы направились к выходу, я отметил, что за мной пристально наблюдают. Рядом со мной оказался Баркашов. Я ему говорю: «Александр Петрович, уходи отсюда!» — «Я буду с вами!» — «Уходи!» Он порвал документы, бросил их в шахту лифта и отошел. Нас вывели в 8-й подъезд. Подходит капитан 1-го ранга Захаров: «Вы задержаны!» Через выбитое окно меня, Баранникова, Дунаева, Полозкова вывели к БМП. Сажают туда и везут к станции метро «Краснопресненская». Кругом оцепление, народ. В центре площади БМП останавливается и... экипаж выходит. Мы одни.

37-миллиметровая автоматическая пушка осталась заряженной, даже лента в нее вставлена. Я это дело умею и знаю, поэтому первая-то мысль была понятно какая. А потом вдруг смотрю: рядом со мной «зайчик» от лазерного прицела гуляет. Гляжу на крышу, а там снайпер. Я даю команду: «Из машины!» Но люк оказывается закрытым. Получается, расчет наших пленителей был на то, что, когда машина останется свободной, мы сядем за рычаги и попытаемся удрать. Вот тут-то нас и должны были хлопнуть. Ни для кого уже не секрет, что Ельцин поставил задачу физически уничтожить верхушку Верховного Совета: Хасбулатова, Руцкого, Баранникова, Дунаева, Ачалова, Полозкова, Бабурина. И даже когда я после ареста находился в «Лефортово», честно говоря, все ждал, когда за мной придут и поведут на расстрел. И в первую ночь за мной, кстати, действительно пришли, подняли в грубой форме и повели... Но когда я увидел, что меня ведут наверх, а не в подвал, то сразу понял, что разбудили меня с другими целями.

Отношение ко мне в тюрьме было человеческое. В первый же день я увидел знакомого следователя, с которым когда-то работал в Ингушетии. Он был растерян. «Вы меня узнали?» — спрашивает. Я знал, что там все прослушивается, поэтому отвечал неопределенно: «Вроде где-то видел...» — «Я вас должен допросить». Я отвечаю: «Никаких показаний я вам давать не буду! Объявляю голодовку!» Он очень этому обрадовался, попросил письменно оформить мой отказ. Мне разрешили три раза в неделю бриться, пользоваться кипятильником, на час больше гулять... Чтобы не сойти с ума, я интенсивно занимался спортом: прыгал, отжимался, в крохотном прогулочном дворике бегал «восьмеркой». Хотя в принципе порядки, конечно, там были строгие. Однажды в лифте почувствовал запах папирос «Герцеговина флор», говорю: «Хасбулатов рядом», меня тут же перестали там водить. Потом Руцкой что-то мне крикнул, его тоже подальше убрали.

— Следствием распада СССР стал разгул терроризма на его просторах. Пожалуй, впервые новая власть поняла его масштабы и, соответственно, проявила свое полное бессилие в Буденновске...

— Я был в Буденновске, когда Басаев взял заложников, и видел сразу трех министров-силовиков, пытающихся одновременно наводить порядок. Тогда я рассказал свой план действий министру национальностей Егорову, но добавил: «Останусь с одним условием — вы даете мне всю полноту власти для проведения операции, тогда я наведу вам здесь порядок. Мне никто не должен мешать!» Егоров звонит Черномырдину, тот: «Да что ты, Ачалов такая одиозная личность!» (Прерывается на телефонный звонок.) Вот, как раз звонил Шаманов, командующий Воздушно-десантными войсками; сегодняшние командующие, командиры дивизий — это все те, кто когда-то служил у меня лейтенантами, капитанами, майорами...