Игорь Прокопенко - Чеченский капкан: между предательством и героизмом

В 1990 году, вернувшись из армии, Ахмадовсоздал свою рок-группу с громким названием «Президент». В репертуаре — песни собственного сочинения, за музыкальными инструментами — лучшие друзья. С концертами объездили всю Чечню. Это было счастливое время в жизни Артура. Правда, заниматься музыкой профессионально не позволил строгий отец — настоял на том, чтобы сын окончил физмат.

В своей довоенной биографии они все или почти все — простые советские ребята. Даже если сегодня в это трудно поверить.

Как и многие чеченцы, Магомед Хамбиевс детства любил вольную борьбу. Подумывал даже о профессиональной карьере. Еще в школе Магомед стал кандидатом в мастера спорта и уже в семнадцать лет работал тренером в детской спортивной школе. В армии спортивного паренька из горного чеченского села сразу зауважали. По-русски говорил с ошибками, но «дедам» спуску не давал.

Во время нашей встречи Магомед Хамбиеврассказывал:

«Ну, я не подметал там, как все чеченцы, я не стирал чужие портянки и так далее. Я делал то, что приказал командир. Ну, я командовал, и очень успешно командовал».

Службу Хамбиевзаканчивал уже в Германии в должности заместителя командира спецвзвода Западной группировки войск. В родном Беное молодым сержантом гордились и родственники, и односельчане. После армии Магомед снова вернулся к тренерской работе, обзавелся семьей. Однако вскоре его жизнь, как и жизнь многих чеченцев, перевернулась.

В начале 1990-х рухнул привычный советский уклад. Его заменила национальная идея и многотысячные митинги. В те годы начальник штаба ОМОНа Бувади Дахиевбыл простым грозненским парнем. Но в отличие от многих он лишь наблюдал за событиями смутного времени: бывал на митингах, слушал речи новых вождей, однако не примкнул к ополченцам и ни разу об этом не пожалел.

Рассказывает Бувади Дахиев:

«Они использовали вот такие лозунги: «Народ!», «Ради народа!», «Каждый чеченец — это генерал», «Мы — люди, которые должны жить так, что из краника у нас будет верблюжье молоко течь», «Краники у нас обязательно должны быть золотые!». Я случайно проходил, останавливался, слушал, чего же эти люди хотят. Для меня это было чуждо тогда, я был глубоко советским человеком, был в этом духе воспитан».

Лозунги о кавказском исламском государстве с центром в Грозном и выходе из состава СССР звучали в Чечне впервые. Поначалу настораживали, но постепенно стали частью жизни, особенно для молодых. Чувство патриотизма было разбужено. Магомед Хамбиеввзял охотничью двустволку и поехал в Грозный — родину защищать. В те дни для него, как и для многих чеченцев, все смешалось: пламенные призывы встать на борьбу за независимость, обида за сталинскую депортацию, предания Кавказской войны.

В памяти ожили образы национальных героев. Таких, как бесстрашный наиб Шамиля — Байсонгур Беноевский.В сражениях он потерял ногу, руку и глаз. Чтобы не упасть с коня, шел в бой привязанным к седлу. Для многих чеченцев непобедимый воин так и остался историческим примером для подражания. До сих пор на него равняются.

Магомед Хамбиевделится со мной своими воспоминаниями:

«Тогда я не понимал политику тогдашнюю, но я очень много читал литературы по нашей истории чеченской, про Байсонгура… У меня в душе все время горело: мне бы вот так вот, командовать там, идти из села на войну…»

Магомед Хамбиевбыл быстро принят в ближний круг дудаевских военачальников. Ему предложили набрать ребят из Беноя и стать командиром роты. В его случае политика срослась с историей и географией: молодой командир был, как и легендарный Байсонгур, родом из села Беной. А новые герои новой власти были очень нужны — за ними шла молодежь.

Рассказывает Артур Ахмадов:

«Помню, как первый раз я попал к Масхадову.Попали мы к Масхадовунесколько человек, около 15 человек пришли. И он с нами разговаривал, предложил остаться пока в комендантской роте, при главном штабе. Масхадовтогда был начальником Главного штаба. И мы согласились. Все равно мы не думали, что война начнется, войдут войска. Не верилось, а казалось, что это все остановят, сумеют как-то без военного вмешательства договориться».

Но договориться не удалось. Война началась.

Артур Ахмадоввспоминает:

«И я видел, как пролетал самолет, и звук такого мощного взрыва. Когда приехал и увидел погибших, убитых людей, сожженные машины, разорванные тела… Страшная картина эта ужаснула меня. И тогда действительно, впервые, такое настоящее желание появилось твердо взять или удержать взятое в руки оружие».

Оружие жгло им руки. Они жаждали подвигов. К Магомеду Хамбиевуслава пришла быстро — он всегда был на передовой. А его бойцов называли «беноевскими». Всем, кто был под его командованием, Магомед Хамбиевприсваивал имя своего кумира. Сначала была рота имени Байсонгура Беноевского,потом батальон.

Магомед Хамбиеввспоминает:

«Тогда я, конечно, легендарный был командир и т. д. И они считали за честь со мной воевать».

Молодые ополченцы не разбирались в политике, но искренне верили, что стоят за правое дело. К тому же при новой власти можно было быстро сделать карьеру — приехав из села, выбиться в бригадные генералы, а если повезет, вписать свое имя в историю.

Рассказывает Бувади Дахиев:

«Они были простыми советскими парнями. Знали, что такое пионерия, комсомолия и хотели принести пользу своему народу».

После первой войны многим казалось, что это и есть начало новой лучшей жизни. На первом параде в честь независимости лидеры самопровозглашенной республики праздновали победу.

Позиции Масхадовав Чечне укреплялись. С ним росли и преданные ему командиры. Магомед Хамбиевстал просто близким другом и советником.

Магомед Хамбиеввспоминает:

«А меня он даже не спросил: «Хочешь ты быть министром обороны или нет». Я по телевизору узнал, что я стал министром обороны, когда читали указ. Ну, я тогда сказал по телевизору, когда меня поздравляли: «Я это не считаю для себя счастьем, потому что мне еще далеко до министра, я не могу писать предложение без ошибки. Ну, как я могу стать министром обороны? Ну, я постараюсь…»

В новую роль Магомед Хамбиеввошел быстро. Похоже, из Германии, с мест армейской службы, он привез в Чечню и строй мысли, и уважение ко всему немецкому. Любил во всем порядок и дисциплину. Часто вместе с Масхадовымходил по казармам с проверками. Одевался тоже по моде офицеров Третьего рейха. Его даже прозвали Штирлиц. Прозвище придумала жена Масхадова.